Один из основателей «Диссернета», заместитель директора Института проблем передачи информации РАН, доктор биологических наук, выступающий с лекциями для широкой аудитории, МИХАИЛ ГЕЛЬФАНД рассказывает о популяризации научного знания.
Фото: Александра Перова
— Михаил, на ваш взгляд, проявляют ли интерес к науке люди, которые не причастны к научному сообществу?
— По моим ощущениям, в последние годы появилось много разумных инициатив по популяризации науки и возник общественный запрос на то, чтобы такие проекты существовали. Это заметно и в Москве, и в регионах, например в Нижнем Новгороде, Казани, Петрозаводске, Калининграде, Челябинске и Новосибирске, где проводятся лекции ученых из различных областей науки. Причем люди приходят на эти мероприятия не только за тем, чтобы узнать научный факт, а потому что им интересно живое общение, интересен лектор не как человек, который что-то сообщит, а которого можно о чем-то спросить. В большинстве случаев это не государственные мероприятия — частная инициатива. Например, в Казани лекции организовывают бизнесмены, которым популяризация науки стала интересна, в Нижнем Новгороде — общество «Знание-НН», которое тоже с властями не связано. Это показательно и любопытно. Все-таки на фоне всякого мракобесия, которое активно процветает, есть люди, которые ему сопротивляются. Это дает надежду на то, что не совсем все сквасилось.
— Что мешает и что способствует популяризации науки?
— Мешает государственная установка на мракобесие и то, что показывают по телевизору. Есть чудесный демотиватор, который оформлен как письмо на один из телеканалов: «Сегодня вы показали, что люди произошли от дельфинов, вчера — что спустились с планеты Нибиру, позавчера — что мы произошли от маленьких зеленых человечков, которые прилетели на летающей тарелке… Вы уж определитесь как-нибудь!». С телевидением произошла ужасная вещь: люди, которые привыкли врать про политику, потому что про политику иначе разговаривать невозможно, создают атмосферу, при которой врать можно про что угодно. Если можно врать в фильме про Немцова, почему нельзя врать про маленьких зеленых человечков? Нет института репутации, ответственности и принадлежности к профессиональному цеху.
— Часто с публичными лекциями ученые выступают бесплатно. Нужна ли финансовая поддержка проектов по продвижению науки в массы или вся прелесть в альтруизме?
— Прелесть в альтруизме есть, и люди будут этим заниматься на свои деньги, но ученым нужно как-то передвигаться и где-то жить. Кроме того, есть научные музеи, интернет-проекты, проекты по визуализации — это уже работа, это фултайм. Можно придумать какой-то хороший конкурс, чтобы на государственном уровне поддерживать такие инициативы. На самом деле на популяризацию выделяется много денег, но эта финансовая поддержка не разумна. Если посмотреть контракты Министерства образования и науки РФ, можно узнать, с какими телекомпаниями заключаются договоры на десятки миллионов рублей, и оценить, что получается в результате.
— Отличается ли российский опыт продвижения научного знания от западного?
— Существенная разница состоит в том, что в западных странах, где есть связь межу общественным запросом и решениями, которые принимает власть, популяризация науки воспринимается как часть обязательств научного сообщества. Средства, выделяемые на науку, — это деньги налогоплательщиков, которым нужно объяснить, куда эти деньги ушли. Если ты хорошо отчитался, можно попросить еще. Кроме того, если в обществе существует интерес к биологии, то какой-нибудь конгрессмен будет голосовать за то, чтобы биологи получили больше денег, или какой-нибудь филантроп даст денег на научное исследование. В России это не работает совсем, потому что механизм принятия решений властью никак не связан с запросами общества.