Главам некоторых госкорпораций разрешили не сообщать о своих доходах публично. Соответствующее постановление подписал премьер Дмитрий Медведев. Теперь раскрывать в СМИ информацию о своем состоянии обязаны лишь руководители, их заместители и главные бухгалтеры организаций и компаний со стопроцентным госучастием. Партнер "ФБК-Право" Александр Ермоленко обсудил тему с ведущей "Коммерсантъ FM" Оксаной Барыкиной.
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ / купить фото
К руководителям, обязанным раскрывать свои доходы в СМИ, не относятся главы 23 подконтрольных государству ОАО и члены их семей. Эти топ-менеджеры по-прежнему будут отчитываться о своих доходах только перед правительством.
— Александр, разъясните нам, есть ли юридические основания для такого разделения?
— Здесь можно говорить о букве этого указа и можно говорить о сути. То есть по букве получается, что эти руководители компаний, о которых идет речь, конечно, не являются госслужащими, потому что госслужащие действуют на основании специального закона. В данном случае топ-менеджеры госслужащими не являются. Но с точки зрения содержания… Специфика капитализма в России, как у Ленина, развитие капитализма в России, в данном случае, конечно, госкомпании — это нечто, с одной стороны, коммерческое ОАО и все прочее, как официальные спикеры комментируют. С другой стороны, это, конечно, государство. И вопрос в том, что такое госкомпания? Это компания, которой на 100% владеет государство, или компания, политику и деятельность которой определяет государство, и через которую государство, по сути, проводит свою политику. Мне кажется, что в отношении компаний, о которых мы говорим, ответ содержательно очевиден, формально было принято такое решение.
— Газета "Коммерсантъ" отмечает, что некоторые топ-менеджеры крупных госкомпаний, я думаю, вы об этом тоже знали, Сечин, Якунин были противниками идеи о раскрытии доходов. Можно сейчас сказать, что вопрос решен окончательно и больше ничего не изменится?
— Я думаю, что ситуация в плане взаимоотношений политической государственной элиты и какого-то, не знаю, просвещенного общества, достаточно нестабильна, и она меняется достаточно часто. То есть эти же правила, о которых мы говорим сейчас, которые были скорректированы, были введены, по-моему, в 2013 году, до этого тоже не было. Поэтому предсказать, что будет, скажем, через год, достаточно трудно. Здесь речь идет, по сути, не о деньгах в чужом кармане. Речь идет о том, должно ли общество знать о доходах этих особого рода людей, то есть которые как бы и не министры, но в то же время отчасти роль эту выполняют.
— Как раз Якунин говорил о том, что это опасно, если будут все знать. В чем опасность?
— Мне трудно комментировать слова Якунина, потому что дело в том, что речь идет о его личных финансах, поэтому, конечно, персональный момент неизбежно затрагивается. Сказать, что его беспокойство необоснованно, нельзя. Оно, конечно, обосновано с какой-то точки зрения, но есть и другая точка зрения. Ситуация сейчас такая, что эти доходы раскрываются правительству, но не раскрываются на сайтах компаний, то есть такая как бы золотая середина. Насколько она золотая — это вопрос. То есть насколько общество будет довольно этим решением, и насколько это мнение общества будет интересно кому-то, будет видно дальше.
— В борьбе с коррупцией эта история какую роль сыграет?
— Я думаю, что речь не идет о коррупции как таковой, потому что здесь речь идет о доходах достаточно небольшого круга действительно очень известных людей и мирового уровня известности, поэтому это не коррупционный момент. Это момент взаимоотношений государства с гражданами, то есть насколько оно открыто по отношению к гражданам. Оно может быть более открыто, менее открыто, в мире существуют очень разные модели, но это не вопрос коррупции. Это вопрос какого-то взаимного доверия и открытости, и степени возможности граждан, насколько далеко они могут зайти в своем контроле за государством.
— Александр, в мировой практике есть подобные случаи?
— Феномен госкомпаний достаточно специфичен. Если мы сравниваем со странами золотого миллиарда, то таких компаний практически не существует. То есть это сочетание государственности в компании и в то же время частности, допустим, можно вспомнить, наверное, Малайзию. Допустим, нефтяная компания государственная. Допустим, в странах Персидского залива, но я, честно говоря, не могу сказать, насколько там открыта эта информация. Если мы в этом русле действуем и развиваемся в этой группе государств, то здесь мы находимся в мировом тренде. Другое дело, что мы стремимся к каким-то более транспарентным образцам.