145 лет назад родился великий русский литератор Василий Розанов. К дате в Российской государственной библиотеке открылась выставка "Он возможен только в России..." В выставке, состоящей из автографов, фотографий, статей и книг Розанова и его современников, хорошо все. Кроме названия.
Розанова очень любят наши патриоты. Хотя идеолог из него ну совсем никакой: сегодня он пишет (и думает) одно, завтра — другое. При желании в его необозримом творческом наследии можно найти нечто откровенно русофобское — "Вечно мечтает, и всегда одна мысль: как бы уклониться от работы" с ремаркой в скобках "русские". И ставшая названием выставки в РГБ фраза "Он возможен только в России" не дает заединщикам никакого шанса. Она принадлежит Николаю Бердяеву, автору преязвительнейшей статьи про Розанова с говорящим заголовком "О вечно бабьем в русской душе". Бердяевская оценка — скорее диагноз, нежели комплимент.
Другое дело, что диагноз неверен. Феномен подлинной гениальности Розанова не имеет национального копирайта, подтверждая всемирную банальность "Настоящий художник должен страдать". Биография Василия Васильевича, веха за вехой отслеживаемая выставленными в экспозиции документами, есть сама по себе полноценный роман. Более того, без знания эпизодов личной жизни розановские философические, эссеистические и публицистические писания — романов он как раз не писал — не так понятны и притягательны. И хотя уже первый биограф Розанова Эрих Голлербах еще в 1922 году предостерегал от "непростительных психологических ошибок" возможных толкователей откровенных розановских автокомментариев (а он до них был весьма охоч), соблазн велик. И материал налицо.
Трудное малохольное провинциальное детство (сначала Ветлуга, потом Кострома) без отца и с рано умершей матерью. Отсюда аутизм с нарциссизмом (см. "Уединенное", "Опавшие листья", "Мимолетное" и т. д.— бессвязные розановские шедевры-записки). И безысходная, какая-то звериная тоска по дому и семейному уюту, ставшая главным стимулом творчества.
Далее ранняя студенческая женитьба на знаменитой Аполлинарии Сусловой, инфернальной любовнице Достоевского, которая оказалась старше Розанова на целых шестнадцать лет. Женитьба прежде всего из-за любви к своему кумиру Достоевскому, закончившаяся крайне драматично — Суслова ревновала, мучила, бросала, но не давала разрешения на развод (просто какая-то "Анна Каренина" наоборот). Розанов в своих статьях и книгах постоянно бросает гневные обвинения всей русской литературе: "Мертвым взглядом посмотрел Гоголь на жизнь, и мертвые души только увидал он в ней", "Достоевский, как пьяная нервная баба, вцепился в 'сволочь' на Руси и стал пророком ее" и, наконец, уже почти предсмертное "По содержанию литература русская есть такая мерзость — такая мерзость бесстыдства и наглости,— как ни единая литература". А во всем этом слышится вой-проговорка "Суслиха мне всю жизнь испортила".
Из-за неразвода с Сусловой появившиеся во втором браке розановские дети оказались формально незаконнорожденными. И вот возникает пристальный интерес к "семейному вопросу в России", в разрешение которого Розанов сочиняет два скучнейших фолианта.
Совсем уж языческая тяга к тяжело давшейся семье, домашнему очагу, плотским удовольствиям и детишкам плохо уживалась с христианскими заветами. И пошло знаменитое розановское "богоборчество" — обзывание светлого образа Спасителя "темным ликом" (Иисус не от мира сего, и знать не хочет про его радости и заботы), христианских подвижников — "людьми лунного света", бесполыми андрогинами. И увлечение "восточными мотивами", якобы полными эротики. "Он (Розанов.— Ъ) сказал мне на ухо: 'Я молюсь Богу, но не вашему, а Озирису, Озирису'",— вспоминал в автобиографии Бердяев.
Есть совсем уж психоаналитические детали. Дадим слово поминавшемуся осторожному Голлербаху, тоже раз не сдержавшемуся в своей книжке "В. В. Розанов. Жизнь и творчество". Он пишет о главном русском эротомане и специалисте в половом вопросе: "Розанов вспоминает о том, что ему приходилось лечить свою мать от женской болезни с помощью спринцовки, потому что, кроме него, некому было это делать. Может быть, в ту пору впервые, хотя и в неясной форме зародился в нем интерес к гениталиям и благоговейное отношение к ним".
А то, что в юбилейные дни мы все это рассказываем, так то совсем по-розановски. "Уединенное", если кто не помнит, заканчивается так: "Никакой человек недостоин похвалы. Всякий человек достоин только жалости".
АЛЕКСАНДР Ъ-ПАНОВ
Выставка открыта до 25 июня.