"Власть" рассказывала о том, как КПСС душила в своих братских объятиях мировое коммунистическое движение (см. "Власть" ##10 и 13 за 2001 год). Обозреватель "Власти" Евгений Жирнов продолжает рассказ о технологии борьбы с политическими противниками.
В опубликованных нами данных удивляли странные скачки. К примеру, в начале 60-х резко возросли дотации некоторым партиям в Африке и Латинской Америке. Но это было, в общем-то, объяснимо. Местные марксисты день за днем трубили о том, что их страны вполне созрели для социалистических революций.
А вот значительное увеличение ежегодных вспомоществований японской компартии (в 1962 году — в полтора раза, до $150 тыс.) вызывало недоумение. Компартия Японии (КПЯ) не была ни сколько-нибудь революционной, ни многочисленной — 100 тыс. членов, ни влиятельной (на выборах в парламент получили лишь 2,9% голосов).
Если КПЯ и выделялась чем-то среди других компартий, то разве что максимально точным копированием структуры ЦК КПСС. Вплоть до того, что у верхушки японских коммунистов была собственная клиника, созданная по образу и подобию кремлевской больницы.
В официальной истории КПЯ и мемуарах видных японских коммунистов начало 60-х описывается как время самого большого конфликта в международном коммунистическом движении — между Москвой и Пекином. Делегация японских коммунистов в 1961 году отказалась присоединиться к тем партиям, которые по указке КПСС осуждали левацкий курс компартии Китая. Не поддержали руководители КПЯ и китайскую линию на разрыв с "советской фашистской диктатурой".
Вот только из Москвы эта политика неприсоединения и ситуация в японской компартии смотрелась совсем иначе. В международном отделе ЦК считали, что в КПЯ произошел дворцовый переворот. И что виновником всего происходящего является один человек.
"Члены Президиума ЦК КПЯ боялись открыто встречаться с нами"
Весной 1962 года в Токио отправилась делегация КПСС, которая в апреле представила свой секретный отчет в ЦК, который стал результатом многочисленных встреч с японскими партактивистами. Советские посланцы пришли к выводу, что "в коммунистической партии Японии создалась тяжелая и тревожная обстановка. Председатель партии Носака все время болеет и практически не принимает участия в руководстве делами партии. Все дела вершит небольшая группа лиц во главе с генеральным секретарем Кэндзи Миямото и членом Президиума Сатоми Хакамада, которые постепенно склоняют КПЯ на... позиции, занимаемые руководителями Компартии Китая.
В последнее время все более выдвигается на первый план Хакамада, который ведает организационными вопросами, финансами партии и международными связями. Миямото, начавший опасаться усиления влияния Хакамада, провел решение о том, чтобы изъять из его ведения финансы и международные связи, но это решение не выполняется. В связи с тем, что Миямото вот уже два месяца болеет, Хакамада по существу единолично руководит делами партии, причем его ближайшими 'помощниками' являются кандидат в члены Президиума ЦК КПЯ Андзай, главный редактор 'Акахата' (газета КПЯ.— Ъ) Токи и зав. международным отделом ЦК Нисидзава...
Секретариатом ЦК КПЯ дано официальное указание, запрещающее руководящим деятелям партии без его ведома встречаться с советскими людьми. Об этом Хакамада не постеснялся официально известить советское посольство. Как мы убедились на собственном опыте, не только рядовые активисты, но даже члены ЦК и Президиума ЦК КПЯ боялись открыто встречаться с нами, а тт. Мига и Курахара предупредили нас, что за ними следят работники ЦК и что они опасаются "неприятных последствий".
Сам Миямото всячески уклонялся от встречи с нами, хотя знал, что мы должны ознакомить его с важным партийным документом. Нам удалось буквально вырвать у него согласие на беседу, когда мы встретились с ним на приеме в честь Носака,— ему было неудобно ссылаться на болезнь, и он нехотя согласился принять нас на следующий день у себя на квартире, причем беседа велась в присутствии Нисидзава. Тот же Нисидзава присутствовал при нашей беседе с Хакамада, а наша беседа с Носака проходила в присутствии Хакамада, причем Носака почти все время молчал, а говорил Хакамада...
За последние месяцы заметно усилилась публикация в 'Акахата' китайских материалов. В то же время важнейшие советские документы либо вовсе не публикуются, либо публикуются в урезанном виде. Так, ответ товарища Н. С. Хрущева ректору Токийского университета Кая по вопросам об испытаниях ядерного оружия, полностью напечатанный буржуазной газетой 'Иомиури', в газете КПЯ 'Акахата' опубликован не был.
Все это свидетельствует о растущем влиянии КПК на формирование политического курса японской компартии.
Следует отметить, что руководители КПК уже длительное время ведут обширную и глубокую обработку левых сил Японии, прежде всего КПЯ и СПЯ. Как мы уже докладывали в ЦК КПСС, за последние годы в Китай было приглашено, по некоторым данным, до 10 тыс. японцев в составе разных делегаций. В КНР ездили почти все руководители КПЯ, причем некоторые из них бывали там неоднократно. На территории Японии создано и действует около 30 различных организаций, ведущих работу по укреплению связей с КНР (в то же время существует только одна организация, связанная с Советским Союзом,— Общество 'Япония--СССР')...
Стремясь облегчить проведение своей линии, вызывающей возражения у многих деятелей партии, Миямото и Хакамада все более склоняются на путь жесткого администрирования; руководство все чаще осуществляется методом беспрекословных приказов; внутрипартийная демократия грубо нарушается. Пленумы ЦК созываются редко.
Президиум ЦК КПЯ фактически перестал быть руководящим органом — он лишь информируется о том, что уже сделал секретариат ЦК, состоящий из сторонников Миямото и Хакамада. Как свидетельствует ряд близких к ЦК коммунистов (в том числе члены ЦК КПЯ Камияма и Такакура), члены президиума Носака, Сига, Курахара не пользуются реальной властью. По их словам, некоторые члены президиума, не согласные с линией Миямото и Хакамада, не решаются выступать против них. Между тем, как заявил т. Камияма, если бы такие авторитетные члены президиума, как Носака и Сига, решительно выступили против Миямото и его сторонников, то, возможно, и другие члены президиума поддержали бы их, и тогда Миямото и Хакамада не могли бы так бесцеремонно командовать делами партии, как они это делают в настоящее время.
Для того чтобы обеспечить себе прочное большинство в ЦК, Миямото и его группа добились расширения состава ЦК до 60 человек, пополнив его своими верными сторонниками из числа молодых местных активистов. Одновременно Миямото поставил своих сторонников во главе целого ряда префектуральных организаций КПЯ...
КПЯ... подорвала свои позиции в массовых движениях и прежде всего свои позиции в профессиональном движении. Если еще в недавнем прошлом КПЯ руководила одним из крупнейших профсоюзных центров — Конгрессом производственных профсоюзов (около 1 700 000 членов) и пользовалась большим влиянием в некоторых других профсоюзных объединениях, то теперь руководство профсоюзами почти полностью сосредоточено в руках Социалистической партии. Лидеры СПЯ умело использовали ошибки руководства КПЯ, делая основной упор в своей профсоюзной политике прежде всего на защите экономических интересов рабочего класса от гнета японских монополий.
В то же время упало и без того слабое влияние компартии Японии в крестьянских организациях, а за последний период и в среде интеллигенции и молодежи (особенно в рядах студенчества). Испорчены отношения руководства КПЯ с Советом борьбы против атомного и водородного оружия, с женскими демократическими организациями, с движением 'Поющие голоса Японии', с рядом прогрессивных издательств.
В связи с тем, что нынешнее руководство КПЯ не уделяло должного внимания работе в массах, рост численности партии... фактически прекратился (в настоящее время в партии насчитывается около 100 тыс. членов). Вместо того чтобы сделать должные выводы и усилить работу среди трудящихся, руководство КПЯ попыталось создать видимость роста своего влияния, выдвинув в качестве главной задачи лозунг количественного удвоения численности партии в кратчайший срок. Так как сверху была 'спущена' разверстка, местные партийные организации идут по наиболее легкому пути, зачисляя в ряды КПЯ по преимуществу родственников коммунистов, их жен и т. п., причем для принятия любого человека достаточно его согласия на вступление в члены КПЯ. В результате этого в партию попадает много случайных и сомнительных элементов".
"С Хакамада можно и нужно работать, устанавливая неофициальные контакты..."
Кроме Кэндзи Миямото, Сатоми Хакамады и их окружения вину за сложившуюся ситуацию контролеры из ЦК КПСС возложили на советское посольство в Токио: "Нельзя не отметить, что в то время, как работники КНР, не имея дипломатических отношений с Японией, а следовательно, и своих официальных представительств в этой стране, находят удобные каналы и подходящие методы для проведения эффективного воздействия компартии Китая по всем линиям, наши советские организации, работающие на Японию, пока еще не смогли должным образом обеспечить необходимого политического влияния...
Как правильно отметил на проведенном нами совещании в посольстве военный атташе, член партбюро генерал Сеськин, 'все работники посольства были заняты лишь тем, чтобы "добыть" какую-либо информацию, причем все действовали порознь. А о том, чтобы обеспечить необходимую "отдачу", информировать о советской внешней политике, пропагандировать наши партийные решения, почти никто не думал. Нам не хватает в посольстве компетентного человека, который мог бы организовать эту работу'...
Подводя итоги, следует подчеркнуть, что, несмотря на сложность положения, создавшегося в коммунистической партии Японии, имеются все основания полагать, что партия еще может выйти на правильный, ленинский путь, но для этого должны быть активизированы все здоровые элементы внутри партии, которым необходимо оказать всемерную помощь. В то же время не следует отказываться от терпеливой, упорной работы с теми деятелями партии, которые сознательно или несознательно перешли на позиции китайских догматиков.
Эта задача носит тем более важный и срочный характер, что в случае осложнений между КПСС и КПК группа Миямото и Хакамада, несомненно, будет и дальше толкать партию по пути, рекомендуемому из Пекина, что может привести к расколу партии на две группировки: 'просоветскую' и 'прокитайскую' — о такой возможности уже говорили некоторые из наших собеседников... Мы должны сделать все для того, чтобы предотвратить такой ход событий.
В то же время мы должны в своей работе, направленной на оказание идейной поддержки здоровым элементам КПЯ, соблюдать величайшую выдержку, осторожность и так, чтобы не дать никакого повода Миямото и Хакамада для обвинений наших работников во вмешательстве во внутренние дела партии. Более того, поскольку эти люди практически сосредоточили в своих руках всю полноту руководства партией, мы должны неустанно работать с ними самими и с их сторонниками, занимающими ключевые посты в партийном аппарате, стараясь воздействовать на них в правильном направлении. С ними, в том числе и с Хакамада, можно и нужно работать, устанавливая неофициальные контакты. Если вначале Хакамада и его сторонники приняли нас с почти нескрываемой враждебной холодностью, то к концу пребывания удалось несколько растопить этот лед, и встречи приняли сравнительно дружественный характер, что значительно облегчило нашу работу".
"Я был страшно возмущен этим сообщением"
В кратчайшие сроки на Старой площади была разработана программа действий по КПЯ. Прежде всего было намечено организовать обработку абсолютно всех членов ЦК КПЯ и руководителей региональных организаций партии корреспондентом "Правды" в Японии и направленными туда под разными прикрытиями "высококвалифицированными работниками идеологического фронта" из СССР. Причем, как говорилось в документе ЦК КПСС, вести эту работу не в порядке кампании, а систематически. Кроме того, промывание мозгов японским товарищам предполагалось проводить и в СССР. Кого-то из них приглашали на праздники, кого-то на отдых и лечение, кого-то для ознакомления с опытом работы парторганизаций и советских СМИ. "Необходимо обеспечить самый внимательный и заботливый прием японских товарищей...— говорилось в документе ЦК КПСС,— как это широко практикуется в Китае, чтобы избежать невыгодных для нас сравнений".
А главных оппортунистов предлагалось вызвать на ковер в Москву. И перед международным отделом ЦК была поставлена задача "добиться приезда на отдых в СССР летом 1962 года группы руководящих деятелей КПЯ, включая Носака, Сига, Миямото и Хакамада", чтобы "обсудить с ними на высоком уровне ряд важнейших теоретических и практических вопросов, по которым имеются разногласия".
На случай продолжения их сопротивления был подготовлен отдельный, обходной маневр. На Старой площади решили усиленно поработать с внутрипартийной оппозицией. Посланцам КПСС в Японии предлагалось провести зондаж тех, кого Миямото и Хакамада вытеснили за пределы ЦК и партии, на предмет возвращения к активной политической жизни. Одновременно Москва создавала еще два плацдарма для борьбы с ревизионистской линией руководства КПЯ внутри Японии. Были запланированы существенные денежные вливания в общество "Япония--СССР" и его газету. "Сейчас мы не оказываем этой газете никакой финансовой помощи,— говорилось в одном из документов,— и, естественно, не можем претендовать на какое-либо влияние на ее содержание". Кроме того, особая роль отводилась бюро агентства печати "Новости" в Японии. Из спецфонда МИДа ему выделялось дополнительно несколько десятков тысяч долларов для продвижения в японскую печать статей, ориентирующих рядовых японских коммунистов в нужном Советскому Союзу и КПСС направлении. Для этой же цели торговым представителям СССР в Японии предписывалось пересмотреть свои отношения с японскими газетами и давать платную рекламу только в те из них, которые согласятся печатать и подготовленные в соответствии с планом статьи АПН.
И конечно же, в ЦК приготовили для японских друзей сладчайший пряник в виде значительного увеличения братской материальной помощи. Причем кроме $150 тыс., выделенных, как уже говорилось, в 1962 году, отдельные и немалые средства выделялись и на личную поддержку "правильно мыслящих" руководителей КПЯ.
Однако этот план не принес желаемых результатов. Может быть, из-за того, что исполняли его без той "величайшей выдержки и осторожности", о которой говорилось в докладе делегации КПСС. В своих мемуарах Сатоми Хакамада с возмущением писал: "КПСС встала на путь тайного и открытого вмешательства в наши внутренние дела: задумала подчинить своему влиянию общество 'Япония--СССР' (я был его вице-президентом), попыталась склонить на свою сторону часть руководства КПЯ... и принимала другие подобные меры".
И когда международному отделу ЦК КПСС удалось залучить его и других членов руководства КПЯ в Москву, переговоры окончились безрезультатно. Через год, в 1963-м, конфликт перешел уже в открытую фазу. В одном из сообщений ТАСС говорилось, что обладавший нелегким характером Хакамада ведет себя "как предводитель шайки бандитов". Этот выпад был не совсем прозрачным намеком на то, что он когда-то принимал участие в допросе проникшего в ряды партии полицейского провокатора, в результате которого допрашиваемый скончался. И, как вспоминал Хакамада, "я был страшно возмущен этим сообщением".
И очередная встреча делегаций КПСС и КПЯ в Москве после этого завершилась конфузом. Хакамада заявил Брежневу и Суслову: "У нас свой путь, и мы не обязаны поддерживать все решения КПСС. Ошибочно критиковать и осуждать тех, кто вас не поддерживает... Вы практически ежедневно чините нам помехи и дезорганизуете нашу работу". После чего фактически прекратил переговоры. И главе международного отдела Борису Пономареву пришлось у трапа самолета униженно и безуспешно просить его подписать совместное коммюнике об успехе встречи.
Люди со Старой площади в последующие годы предприняли немало усилий для того, чтобы дискредитировать Хакамаду. Но удаление Хакамады с политической арены произошло отнюдь не в результате козней Москвы. Считавший его серьезным соперником генсек КПЯ Миямото совершил новый внутрипартийный переворот. На этот раз ползучий. Он мало-помалу провел в ЦК и президиум партии своих новых сторонников, которых Хакамада презрительно называл "элитой с университетскими дипломами". Затем, в 1966 году, Миямото пошел на разрыв с Мао Цзэдуном. После чего добился исключения из КПЯ многих сторонников Хакамады как проводников прокитайской линии.
Еще через несколько лет настала очередь и оставшегося без поддержки самого Хакамады. Ему запретили присутствовать на заседаниях партийного руководства. А когда он опубликовал в не принадлежавшем КПЯ издании свои заметки, затрагивавшие положение в партии, ему, как говаривали в СССР, велели положить партбилет на стол.
Кстати, Ирина Хакамада в своем интервью "Власти" (#14, 2000) упоминала о том, что ее дядя Сатоми был гораздо мягче ее отца. И вот советские лидеры так и не смогли найти общего языка с этим мягким человеком.
При содействии издательства ВАГРИУС "Власть" представляет серию исторических материалов в рубрике АРХИВ
Подписи
Японские коммунисты питались не только идеями основоположников, но и братской помощью из СССР. Питались неплохо, но почему-то все косились на сторону
В начале 60-х годов левые силы Японии (слева) дружно взяли ошибочный курс на сближение с Китаем, великий кормчий которого (справа) претендовал на роль лидера мирового коммунистического движения
Советское руководство проявляло серьезную озабоченность негативными тенденциями, возобладавшими в японском коммунистическом движении. Было принято принципиальное решение об улучшении финансирования КПЯ. Деньги были освоены, но на тенденциях это никак не сказалось
Лишь в 1968 году, после разрыва японских коммунистов с Мао Цзэдуном, советские товарищи (третий слева — тов. Суслов) смогли приехать в Токио и провести "всесторонний обмен мнениями по широкому кругу международных вопросов и мирового коммунистического движения". На этот раз мнения полностью совпали