Контракт на подъем подлодки "Курск" наконец подписан. Этому предшествовало полгода напряженных переговоров с консорциумом в составе голландских компаний Heerma и Smit Tak, а также американо-норвежской Halliburton. В результате 18 мая договор был заключен с совершенно другим подрядчиком — голландской компанией Mammoet Transport BV. О том, почему так произошло, в интервью Илье Булавинову рассказал главный представитель Mammoet в России Вячеслав Захаров.
— Впервые название вашей компании в связи с подъемом "Курска" было упомянуто в январе. Вы подали заявку или к вам поступило предложение поучаствовать в операции?
— Мы подали заявку. Это было предложение, которое с тех пор практически не изменилось — за исключением деталей.
— Его тогда всерьез не рассматривали или просто ставка изначально была сделана на консорциум?
— В ЦКБ "Рубин" с нами достаточно долго беседовали — даже дольше, чем мы рассчитывали. Мы объясняли, рассказывали, показывали. Заинтересованность мы почувствовали. Более того, нас тогда фактически приняли в консорциум.
— Но вы не работали в составе консорциума, не вели переговоров, не составляли вместе с ним проект...
— Наше участие предусматривалось. Изначально был оговорен определенный объем наших работ, о котором нам бы сообщили на заключительном этапе.
— Говорят, ставка была сделана на консорциум, потому что в него вошли компании, близкие к правительству Нидерландов. Это могло способствовать тому, что Евросоюз оплатит половину стоимости работ...
— Я тоже слышал такую версию.
— Когда российская сторона вышла с предложением возобновить обсуждение проекта?
— Все было сделано в очень краткие сроки.
— Получается, консорциум работал полгода, а потом ему сказали: спасибо, теперь все это будет делать Mammoet, может быть, за исключением деталей — вместо крана будут использоваться установленные на барже гидроподъемники.
— Это и есть самый принципиальный момент. Вы даже не догадываетесь, насколько велика разница между краном и гидроподъемниками. В нашем проекте безопасность выше и технические нюансы решаются легче. Крановая технология не предусматривает компенсации волнения моря, мы же можем работать при волнах с амплитудой от -1,5 до +1,5 м. Очень важен момент отрыва лодки от дна. В этой ситуации возникают динамические колебания лодки, и их необходимо погасить, иначе лодка может снова коснуться дна, что крайне нежелательно. Наша система позволяет снять эту проблему если не на 100%, то на 99,99%. Кроме того, для поднятия лодки краном в корпусе необходимо проделывать отверстия для прикрепления тросов строго в определенных местах. Но место крепления может прийтись на такое место, где из-за конструктивных особенностей лодки будет трудно сделать отверстие. Наша технология, благодаря большому количеству гидроподъемников, позволяет подойти к этому вопросу гибко — не мы, а нам сейчас говорят, где необходимо делать крепления.
— А у вас есть опыт подъема крупных объектов с морского дна?
— У нас огромный опыт перемещения нефтяных платформ. Та же Heerema является нашим очень крупным заказчиком.
— Накануне подписания контракта представители Smit Tak заявляли, что не советуют Москве реализовывать проект консорциума, поскольку там использовались его ноу-хау.
— Для нас это не ноу-хау. Эта технология широко использовалась раньше — в Лондоне, в Москве, в Венесуэле...
— Одним из наиболее болезненных вопросов была проблема предоплаты. Вам ее удалось решить?
— По поводу гарантий оплаты у нас никаких вопросов или споров вообще не возникало. Мы много лет работаем на российском рынке, и у нас еще не было проколов.
— Но вы не работали с федеральным правительством. Вы ему верите?
— Мы работали с генподрядчиком от правительства Москвы, когда устанавливали козырек на стадионе в Лужниках, с "ЛУКойлом"... Нет, у нас сомнений не возникало.
— Сумма контракта уменьшилась по сравнению с той, что фигурировала в переговорах с консорциумом?
— Она меньше, чем сумма, которая называлась в прессе.
— То есть меньше $70 млн. Насколько? Я слышал, на $5-7 млн.
— Это коммерческая тайна. Но дешевле. Может быть, это тоже был аргумент в нашу пользу.
— Консорциум предлагал перенести операцию на год, так как уже не успевал к ней подготовиться. А вы успеете?
— Видимо, их проект требовал переоснащения, какой-то модернизации оборудования. А у нас оно все "живое". Прежде чем подписывать контракт, мы все взвесили, составили план-график работ по дням. Мы укладываемся в установленные сроки. Если бы у нас не было уверенности, мы бы за эту работу не взялись.
— Если прогноз погоды будет неблагоприятным, операция может быть отменена?
— Об этом знает только Господь Бог. Данные за несколько десятков лет говорят о том, что на 99% в августе--сентябре погода будет удовлетворительной.
— Для вас это коммерческий проект или рекламный?
— Это наша работа. Рынок подъема и передвижения тяжелых грузов достаточно узок, и на этом рынке нас, конечно, все знают. Подъем "Курска" если и прибавит работы, то немного.
— А вашим людям не будет страшно поднимать подлодку с ядерными реакторами на борту?
— Мы об этом думали. Конечно, есть человеческие чувства... Но когда мы поднимали крышу на стадионе в Лужниках, надо было ходить по ее периметру и делать замеры. Тоже было страшно, но делали же.
— Ну, одно дело по крыше ходить, а другое — ядерный реактор поднимать.
— Знаете, мне было бы безразлично, козырек упадет или реактор взорвется. С реактором, наверное, даже легче — хотя бы еще несколько суток можно пожить.