Россия окончательно вышла из Договора об обычных вооруженных силах в Европе, заявил представитель российского МИД Антон Мазур. По его словам, решение связано с тем, что страны НАТО обходят положения ДОВСЕ, расширяют альянс и препятствуют вступлению в силу соглашения об адаптации. Действие соглашения было приостановлено еще в 2007 году. Директор Института стратегического планирования и прогнозирования Александр Гусев ответил на вопросы ведущей "Коммерсантъ FM" Натальи Ждановой.
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ / купить фото
— Вначале я вас попрошу пояснить, что такое Договор об обычных вооруженных силах в Европе. Не все знают, в чем его основной принцип и какова была роль России.
— Договор об обычных вооруженных силах в Европе, сокращенно ДОВСЕ, был подписан 19 ноября 1990 года в Париже уполномоченными представителями 16 государств-участников НАТО и шестью государствами-участниками Организации Варшавского договора или сокращенно ОВД. Тогда, когда существовало НАТО в количестве 16 государств и Варшавский договор в количестве шести государств, включая Советский Союз. Договор устанавливал равновесие обычных вооруженных сил стран-участниц двух военных блоков на более низком уровне, чем на 19 ноября 1990 года, и фактически ограничивал возможности размещения обычных вооружений вдоль линии соприкосновения двух военных блоков, препятствуя таким образом созданию потенциала для внезапного нападения и ведения крупномасштабных наступательных действий в Европе. Что входило в обычные виды вооружений, как их понимали, и договор, когда он был подписан, ограничивал общее количество этих обычных видов вооружений, включающих боевые танки, это примерно около 40 тыс. с обеих сторон, 60 тыс. бронированных машин, 40 тыс. артиллерийских единиц калибра 100 мм и выше, 13,6 тыс. боевых самолетов и 4 тыс. ударных вертолетов, то есть и с той, и с другой стороны.
— Это реально все выполнялось?
— Да, это реально выполнялось.
— До 2007 года?
— Да, до 2007 года, когда мы ввели мораторий. Почему мы ввели мораторий — дело в том, что, если к 1990 году, как я уже сказал, в странах НАТО было 16 членов, то фактически к 2004 году их стало 28 и в настоящее время 28, то есть число стран увеличилось на 12 — это с одной стороны. С другой стороны, Варшавский договор распался в связи с распадом социалистической системы, куда входил Советский Союз, но и Советского Союза нет, и страны уже, кто входил в Варшавский договор, Польша стала полноправным членом Североатлантического блока, перешла из одного блока в другой, то есть изменилась общая картина.
— Дисбаланс такой возник естественным образом?
— Конечно.
— Та численность вооружений, которую вы называли чуть раньше, приходится на каждого члена альянса или это в общей сложности?
— Это блоки.
— То есть государств стало 28, но численность вооружений осталась прежней, 40 тыс. танков?
— Нет, она увеличилась за счет увеличения числа государств-членов НАТО. Она увеличилась, и изменился баланс. У нас стало меньше, у нас было 23 тыс. танков, например, 40 тыс. это на весь Варшавский договор было, но Россия являлась преемником Советского Союза, у нас было ограничение в 23,6 тыс. танков. У нас так и осталось, а они увеличили, потому что 12 членов к ним еще добавилось.
— Попытки скорректировать этот договор с учетом изменившихся реалий предпринимались в течение этих лет?
— Да, конечно, попытки скорректировать мы предпринимали практически на всем протяжении действия ДОВСЕ. С 1990 по 2007 год, когда мы ввели мораторий, мы предпринимали неоднократные попытки привести в соответствие и говорили: "Ребята, уважаемые, что ж вы продвигаете, что ж вы увеличиваете число стран НАТО, вы говорили о том, что никакого продвижения не будет в 1990-е годы?". Я сам принимал участие в этом, я живой свидетель этих процессов, говорили: "Ну что вы, НАТО доживает последние дни, никакого расширения НАТО и продвижения на восток не будет". Но что мы видим сейчас: система ЕвроПРО развернута в Польше, в Румынии, планируется в Испании, чехи, правда, отказались, в Турции. Идет практически продвижение Североатлантического блока к границам России. Нас это беспокоит? Да, беспокоит.
— Хорошо, а почему тогда на протяжении всех этих лет Россия не выходила, начиная с 2007 года, из договора, и почему это произошло именно сейчас, как вы считаете?
— Это абсолютно правильно и логично, потому что нужно что-то делать. Мы же не можем сидеть сложа руки или встать на колени, поднять руки вверх и сказать: "Добивайте нас уже окончательно". Наверное, это неправильно было бы.
— Нужны были годы, чтобы на это решиться?
— Да, мы ждали все время, мы же люди очень покладистые в России, мы все время ждем, надеемся, что люди одумаются, что они не будут действовать вопреки имеющимся договоренностям.
— Означает ли выход из договора России, что сейчас Москва начнет наращивать свои вооружения?
— Мы вышли из ДОВСЕ, фактически уже все, мы прекратили с ними всякий контакт, собственно, они ослабли с 2007 года, потому что мы ввели мораторий, мы развивались и будем развиваться так, как считаем необходимым.
— То есть сейчас никаких ограничений просто нет?
— У нас никаких ограничений, нет никаких обязательств по отношению к этим господам, поэтому мы будем делать то, что считаем необходимым.
— Я уточню свой вопрос, можно ли расценивать этот окончательный разрыв отношений с этим договором, можно ли расценивать как тот факт, что Россия теперь будет уже наращивать полноценно вооружения в открытую?
— Абсолютно верно, конечно. Мы не только будем располагать там, где нам кажется необходимым, потому что там были ограничения не только по количеству систем вооружений, но и по размещению их на территории России, где мы должны ставить, есть так называемое понятие периферии, мы не должны были ставить по периферии определенные системы вооружений. Сейчас мы свободны, мы будем делать то, что считаем необходимым, раз они не идут на контакты, раз они не выполняют условия договора. Ну а что же мы будем сидеть?