Мир моды празднует возвращение поп-арта. И одним из первых об этом возвестил знаменитый британский enfant terrible Джон Галлиано (John Galliano). Но в отличие от тех, кто чествует Уорхола, Галлиано вспоминает его сподвижника Ларри Риверса (Larry Rivers). И возрождает в своих летних коллекциях знаменитые риверсовские мультимедийные скульптуры. В интервью обозревателю моды Ъ НАТАЛИИ ОРЛОВОЙ художественный руководитель компании John Galliano и дома Christian Dior ДЖОН ГАЛЛИАНО признался, что занимается модой для того, чтобы привлечь в свои дома как можно больше клиентов.
— Тяжело, наверное, постоянно пребывать в авангарде моды и определять стратегию европейского дома номер один?
— Работать одновременно для John Galliano и Christian Dior — очень большая ответственность. Но у меня нет другого выхода. Я должен сделать оба этих дома самыми лучшими и самыми творческими домами моды в мире. А для этого нужно всего лишь достичь совершенства в каждой коллекции и в каждой вещи, которую я выпускаю. Сегодня мы представляем сразу несколько новых линий для дома Christian Dior. Это необходимо для того, чтобы привлекать как можно больше клиентов разного возраста и стиля. И я также активно продолжаю использовать haute couture в качестве главной приманки для новых клиентов.Манипуляции 41-летнего Джона Галлиано в области высокой моды особенно раздражают его оппонентов — культовых европейских дизайнеров англичанку Вивьен Вествуд и француза Ива Сен-Лорана. Они открыто заявляют в прессе, что им "смертельно скучно смотреть на эти потуги". Тем не менее Галлиано остается одним из наиболее преуспевающих и продаваемых в мире кутюрье. В 1995 году он был вызван из Лондона в Париж в дом Givenchy на смену легендарному Юберу Живанши. А через год вместо Джанфранко Ферре уже возглавлял дом Christian Dior.
Но любой новый контракт с президентом Moet Hennessy Louis Vuitton (LVMH) Бернаром Арно никоим образом не влиял на работу Галлиано на собственную марку. Коллекции John Galliano принесли ему три высших награды моды Великобритании и титул "Золотой мальчик". Его отмечали и пресса, и байеры, утверждавшие, что "лучше в индустрии моды Британии, а также всей Европы, в которой Великобритания задает тон, на сегодняшний день никого нет".
— Насколько интересна роль творца в современном мире? Удается ли вам проводить в LVMH свою политику?
— Мы призваны воплощать ваши мечты. Но для нас мода также должна быть опытом удовольствий, как хорошее вино или увлекательное путешествие. Я не думаю, что "политика" — это то слово, которое следует использовать в современном модном сленге. По сути, мы аполитичны. И всегда делаем то, что нас вдохновляет. Будь то ткани в духе XVIII века, или древняя африканская маска, или обычный уличный хлам.
— Среди клиенток John Galliano и Christian Dior много знаменитостей. Вы считаетесь с их вкусами или все-таки предпочитаете диктовать им?
— Мои клиентки — женщины, которые, конечно же, не ждут подарков судьбы. Но они также не могут позволить себе пасть жертвами корпоративного стиля или моды какой-либо одной марки, даже такой известной, как наша. Они все — воплощение индивидуальности. И потому мы вместе предпочитаем черпать вдохновение в моде и творчестве.
— Ваши вещи экспонируются в крупных музеях мира. А вы сами коллекционируете свои работы?
— Я всегда был уверен, что одежда создается для того, чтобы ее носили. И хотя у меня есть небольшой архив собственных работ, мне приятнее видеть свою одежду на других.
— А вам не кажется, что высокая мода сегодня чаще критикуется экспертами и менее востребована, чем pret-a-porter?
— Я лично не испытывал никаких сомнений в том, чтобы стать дизайнером haute couture. По-моему, мечта любого современного модельера — стать главным в доме высокой моды.