Евгений Тарло об экономической ситуации и реакции на кризис: "Этот кризис сильнейшим образом ударил по нашей экономике и по финансовой системе. А плюсы могли бы быть, если бы снижение было не столь значительным. Рубль очень значительно недооценен. В силу ряда не только макроэкономических причин ЦБ и Министерство финансов не провели достаточной работы по обеспечению рубля другими активами РФ, по их демонстрации рынку, по осуществлению такой финансовой политики, которая вызывала доверие у участников рынка. Политика страны, президента у нас разделяется подавляющим большинством граждан. А политика финансовых властей не разделяется, и это эффект".
О функционировании главного регулятора страны: "Нужно прояснить очень много вопросов в деятельности Центрального банка: как образуется его прибыль, кто определяет правила бухгалтерского учета в ЦБ. Это не должен делать Центральный банк сам для себя. О прибыли в этих условиях ЦБ речь не должна идти. Мне первый зампредседателя ЦБ Тулин на запрос нашего комитета о прибыли, которая образовалась в результате резкого повышения процентной ставки и обмена золотовалютных запасов на рубли, ответил, что прибыли нет. Вообще. Почему? Потому что активы ЦБ равны пассивам. Вот и думайте над этим ответом".
О политике активного финансового регулирования: "Если мы не будем проявлять сейчас политику активного валютного регулирования, то наш корабль может просто пойти ко дну. И у нас сейчас непросто шторм. Он осложнен войной. Против нас ведется экономическая война. На уничтожение нашей экономики. Странами НАТО. Ни ЕС, ни США по отдельности. Эта война ведется странами блока. Экономически наши интересы с Европой полностью совпадают, мы взаимно дополняем друг друга. Европа страдает от наших санкций, мы страдаем от их санкций. Европа нуждается в наших энергоносителях, но в силу солидарности с США, они проводят единую политику".
Об экономической войне: "Никакого снятия антироссийских санкций не будет до поры, пока мы не докажем, что можем существовать и хорошо существовать вместе с санкциями, независимо от них".
Об убийстве Немцова: "Я отношусь с абсолютным возмущением, как к любому убийству. Я христианин, и любое убийство я отрицаю. В том числе, убийство государством по приговору суда. Я считаю, что поскольку мы христианская страна, это неприемлемо. Бориса Немцова я знал совсем немного, он в политике намного раньше меня. У него гораздо большая значимость. Он яркий, интересный политик. Его деятельность показывала, что в России демократия есть. И убийство — символ того, что проблемы с демократией. И в связи с этим я думаю, кому это выгодно. Власти это крайне невыгодно. Он устраивал власть: ничего противозаконного не делал, не устраивал подпольных сходок. Он жестко критиковал, но легально. След нужно искать на Украине".