Лидеры покинули зал переговоров в Минске. Дипломатический марафон продолжался более 14 часов, сообщает ИТАР ТАСС. Научный редактор, заместитель главного редактора "Полит.ру" Борис Долгин обсудил ситуацию с ведущим "Коммерсантъ FM" Алексеем Корнеевым.
Фото: Николай Лазаренко/Pool, Коммерсантъ / купить фото
— Это хороший знак, что переговоры проходят так долго или действительно есть какие-то рифы, которые обойти невозможно?
— Это и хороший, и плохой знак. Хороший знак в том смысле, что не хлопнули дверью, плохой — многие часы, которые были проведены до этого, все-таки не привели к полному согласованию позиций. Да, мы все имели возможность ознакомиться с как будто бы итоговыми предложениями самопровозглашенных образований в среду, которые опубликовало украинское "Зеркало недели". И эти предложения выглядят куда более реалистично, чем то, что озвучивали представители этих структур до того, как некоторые позиции перед согласованием.
Но, так или иначе, поводов для разногласия достаточно много. Например, очевидно, что российское руководство пытается настаивать на том, чтобы возобновились экономические, социальные коммуникации с не контролируемыми Украиной территориями.
Но невозможно осуществлять подобного рода коммуникации, потому что эти территории неконтролируемы, никто не гарантирует, что банки не будут грабить. Не гарантировано транспортное сообщение, мы помним, что все это было. А с другой стороны, принципиальной позицией украинской стороны является и не может не являться полный контроль за всем протяжением российско-украинской границы. Очевидным образом Украина, возможно, готова будет пойти на какой-то международный контроль, но структур, вызывающих заведомое доверие. И не на двух КПП при неконтролируемой территории между ними, а ровно по всей протяженности границы.
Понятно, что это достаточно технически трудно реализуемо. На это российские представители говорят о том, что это может быть только следующим шагом после восстановления экономических связей или после примирения или еще после чего-то. Но это тот пункт, без которого рассчитывать на урегулирование достаточно тяжело. Поэтому если по вопросу о линиях отвода сторон компромисс вполне легко представить, по поводу контроля за территорией между позициями двух сторон, международного контроля, видимо, тоже.
Хотя тут есть дальше вопрос: понятно, что Украина не слишком представляет участие в качестве миротворцев российских представителей, в то же время представители самопровозглашенных образований пытаются настаивать на присутствии России. А с третьей стороны, Германия, Франция, выдвинувшие свою инициативу, кажется, хотели бы достаточно заметной роли России в качестве некоторого гаранта договороспособности самопровозглашенных образований, потому что их в юридическом смысле не существует.
Россия существует и может нести какую-то ответственность по взятым на себя обязательствам. Поэтому тут есть явное поле для разногласий. Более того, некоторая эскалация в самом конце прошлого года, в начале этого года и бесперспективные попытки собрать некоторый результативный саммит, привели к следующей ситуации. Если эти переговоры не удастся завершить осмысленно, скорее всего, мы будем иметь дело с реальными поставками летального оружия Украине и с перерастанием происходящего в войну уже куда боле полноценную. Сейчас уже идет война, но это будет война еще более кровавая.
— Может ли по итогам этих переговоров возникнуть независимая четвертая сторона для будущих подобных переговоров? Я имею в виду сепаратистов, которые не согласятся с итогами этого саммита и будут выдвигать какие-то свои требования, независимо от России.
— Это достаточно сложный вопрос, и российское руководство пытается подчеркивать, что эти деятели вполне имеют свою отдельную позицию. А Украина и международное сообщество обычно говорят о них как о лицах вполне подчиненных, контролируемых Россией. Понятно, что интересы конкретных людей, которые задействованы с той сепаратистской стороны, могут не совпадать с интересами представителей российского руководства, задействованных в этом процессе. Но, скорее всего, в случае, если реальная договоренность, а не некоторая декларация, будет достигнута, проконтролировать то, чтобы отдельные полевые командиры действовали в соответствии с этими договоренностями, можно будет.
Вопрос лишь в том, кто возьмет на себя ответственность за решение этого вопроса — это ровно то, о чем я говорил: возьмет ли на себя Россия ответственность за соблюдение сепаратистами заключенных соглашений.