28 января официально стартует Год литературы в России. К этому событию подготовлена Литературная карта России, которую мы попросили прокомментировать заместителя руководителя Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям Владимира Григорьева
Сегодня важно даже не что мы читаем, а читаем ли вообще
Фото: РИА НОВОСТИ
— Какова была цель вашего исследования?
— Сразу хочу сказать: это не исследование качества читательской аудитории. Это исследование инфраструктуры основных элементов поддержки интереса к чтению. Библиотеки, книжные магазины, публичные мероприятия, городская реклама, количество издательств, в какой-то степени градус внимания местных властей к проблемам культуры. Мы ставили цель сделать ревизию инфраструктуры чтения в России. Посмотреть, где она развита, где не очень; проанализировать, почему не развита, и главное — нащупать методику, механизмы воздействия и способы мотивации региональных правительств, с тем чтобы они развивали городскую среду. Начнем с количества книжных магазинов. У нас большая проблема с логистикой, с доставкой книг по стране. 80% издательств находится в Москве, еще 10-12% в Питере, на всю остальную страну — 10%. Литературоцентричная страна...
— Литературно-столичная.
— Это было еще в СССР. Все писатели понимали, что нужно зацепиться в Москве или Ленинграде, потому что все здесь. Так и осталось. Этот перекос не только в инфраструктуре чтения, так и во всех остальных сегментах недобывающих отраслей экономики. Если количество книжных магазинов, продаж книг в столицах у нас сопоставимо со среднеевропейским уровнем, то если мы двинем по стране дальше...
— Кстати, в исследовании вы сравниваете Канаду, США, Францию с Москвой, с Петербургом...
— Они сопоставимы с западным уровнем. Если взять "среднюю температуру" по стране, цифры загоняют нас вниз рейтингов.
— Не преувеличиваете значение библиотек сегодня?
— Нет. Они значимые элементы гуманитарной инфраструктуры. Задача этого исследования — не выяснять, какие библиотеки заброшенные или продвинутые, а существуют ли они в принципе. И что надо сделать, чтобы они стали популярными. Логично задать вопрос: зачем нам библиотеки и бумажные книги в эпоху интернета? Однако огромное количество людей продолжают читать на бумаге. Они будут ходить в библиотеки, если будет что читать. Библиотеки — это еще и периодика. Несмотря на то что кадры стареют, а фонды ветшают, библиотеки — это центр притяжения, потенциальный клуб читательских интересов. Где люди могут собираться и обсуждать новую книгу? Могут и в соцсетях. Но это не противоречит принципу существования библиотек. Там можно проводить онлайн-конференции с популярными авторами, презентации изданий, творческие встречи.
— Министра культуры Москвы Сергей Капков говорит, что библиотеки нужно превращать в клубы для общения.
— Я только за, но это добавочная функция. Это не значит, что основная должна быть утеряна. Она должна расшириться. Как в любом деле, многое зависит от руководителя. Просвещенный, продвинутый директор библиотеки знает, как сделать ее посещаемой. Возьмем библиотеку имени Анны Ахматовой в Кунцево, тургеневскую, гайдаровскую — они востребованы, популярны. Таких — десятка полтора-два в Москве.
— Про Москву, Петербург, Подмосковье понятно. Скажите, а есть ли хорошие библиотеки в регионах?
— В Якутии. Там шикарная республиканская библиотека. Городские библиотеки в Кирове, Омске, в Иваново.
— В большинстве регионов дело обстоит хуже?
— Это не моя сфера, но "средняя температура по больнице" очень низкая. Из позитивного: библиотеки, в отличие от книжных магазинов, не превратили в автосалоны. Их не закрыли, но прекратили достойно финансировать, перестали обновлять библиотечные фонды. Казалось бы, у нас с библиотеками по стране даже некоторая избыточность: школьные, университетские — их около 60 тысяч; публичных — около 50 тысяч по стране. Вопрос не в том, мало это или много. Просто нужно понять, можно ли вдохнуть туда новую жизнь. Замечу, что страны, сопоставимые с Россией (например, Канада, Норвегия и Финляндия), продолжают строить новые библиотеки и поддерживать старые.
— Второй параметр — книжные магазины. Опять же, их много в столицах. Вообще, надо сказать, ваше исследование не учитывает качество чтения...
— Нет, мы не заблуждаемся и точно знаем тиражи Платонова, Ильина и Донцовой. Но исходим из простого принципа. "Храм книги" должен быть в шаговой доступности, а уже далее можно его усовершенствовать. Давно пора понять управленцам всех уровней, что книга — явление городской среды, определяющее дух города. Книжный магазин поддерживает и развивает социум. Вы гуляете по Парижу, вдоль Сены лотки торговцев, кто-то продает открытки, старые книги, журналы — и это создает незабываемую атмосферу города. И если мэр, губернатор понимают, что это такое, они поспособствуют книголюбам. Есть вещи, где принятие решений нельзя делегировать людям, работающим в управлениях государственной собственности. Они на все смотрят по-другому. Для защиты библиотек и книжных магазинов нужно возвысить голос местного министра культуры или руководителя департамента культуры. Он должен разбираться в основах социальной антропологии и чувствовать культурную и образовательную сущность литературы и книги, и на этой основе формировать планы городских пространств. И уж потом можно добавлять коммерцию. Но сначала нужно создать среду.
— Но все же: вы говорите об абстрактном "читающем человеке". То есть, неважно, что именно он читает?
— Да, это вопрос дискутируемый. Вы можете читать Льва Николаевича или Донну Тартт, учебник тригонометрии или философию Бердяева. Но для начала человека нужно в принципе приучить читать. Восприятие информации только через визуальный ряд — то, что сегодня случилось,— ущербно для мозга, для сознания и развития личности. Понимание текста, способность усвоения текста — вот что нужно вернуть. Будет ли человек любить высокую литературу, или читать для развлечения, это сейчас даже не столь принципиально. Мы наблюдаем системный кризис читательской культуры и давно приблизились к критическому пределу пренебрежения чтением.
— То есть, прежде чем говорить о высоком уровне, нужно вернуть привычку к чтению. Почему это важно?
— Да. Складывание букв и слов, освоение письменной информации — это способность к первичному анализу. Все международные замеры читательской компетенции наших детей фиксируют закономерность. До 10 лет наш — в тройке стран суперлидеров. На уровне начальной школы, где человека втягивают в чтение. Но дальше мы теряем читателя. Замер 14-15-летних — мы уже в четвертом десятке рейтинга... Человек уходит из начальной школы в среднюю, и его перестают "вести". Семья не добавляет, библиотеку не приучили посещать. Все элементы поддержания интереса к чтению начинают проседать.
— Первые по количеству книжных магазинов — Франция, Канада, Швеция. Библиотеки — Финляндия, Норвегия, Канада. Москва и Петербург на 8-10 месте. Мы и по этим показателям никакая не "самая читающая страна". Эти магазины, библиотеки — они государственные или частные?
— Библиотеки государственные, а магазины — частные. Во Франции, например, проработанное многоступенчатое законодательство поддержки книжных магазинов — не сетевых, а независимых: маленьких, частных. Государство субсидирует их, в основном региональные власти и местные бюджеты.
— А у нас?
— У нас не разработано законодательство, и нет элементов поддержки... Если у вас просвещенный губернатор или мэр, тогда независимые книжные появляются. Но потом смена власти, и они все равно закрываются. Наша экономика в целом не ориентирована на малый бизнес. Это не только книжной индустрии касается. Для примера: по данным главы "Гэллап" Дж. Клифтона в Америке активно работают 6 млн компаний — из них 3,8 млн это компании, в которых заняты до четырех человек. Что такое маленький книжный? Два-три человека, люди, которые живут книгами. Если они зарабатывают свои 14 копеек, к ним приходят постоянные проверки, "письма счастья" о поднятии арендной платы... А ведь они не просто продают книги, но и создают очаг культуры.
— На карте (см. с. 41) заметно разделение на "продвинутую" европейскую часть и все остальное.
— Исторически так сложилось. Например, на Чукотке неплохие показатели — там губернатором был Абрамович. Но в целом элементы инфраструктуры — это то, что осталось от СССР. Тогда каждый район должен был иметь свою библиотеку, книжный магазин. Это был обязательный элемент социальной инфраструктуры. В этом смысле мы были и остаемся удивительной страной. Государство поддерживает 82 письменных языка народов РФ, чего ни одна страна мира себе позволить не может. В СССР каждый районный центр, например, Якутии имел свою типографию. Обязательно нужно было выпускать буквари, тексты и газеты на национальных языках, а их печатать можно было только на месте, потому что транспортного сообщения между этими районами не существует, а вертолетами дорого. Сегодня загруженность такой типографии — два часа в неделю. Система была выстроена под идеологию, в том числе и инфраструктура.
— На последних местах в рейтингах Ингушетия и Чеченская республика... С чем это связано?
— С 1990-ми, в большей степени. Где-то инфраструктура сохранилась и развивалась, как в Москве или Тюмени. Или наращивалась, как в Когалыме. То есть там, где были деньги. А где-то инфраструктура просто просела. А с этими двумя регионами понятно: были годы антитеррористической операции...
— Ваше исследование делает акцент на том, что существует связь между успешностью человека и его способностью к чтению. Причем именно бумажному...
— Если под "чтением" понимать не только художественную литературу, но и научную, подготовка поколения, которое сможет модернизировать страну, становится важнейшей государственной задачей. Моя дочь учится в одном ведущем по мировым рейтингам университете. У них есть доступ ко всем электронным ресурсам. Но преподаватели настаивают, чтобы читали на бумаге. Почему? Когда читаешь с компьютера, когда работаешь с гаджетом, постоянно рассеивается внимание. Поэтому все "крутые" университеты озаботились, чтобы студенты все-таки ходили в библиотеки и читали на бумаге. Усвоение материала происходит совершенно на другом уровне. Основная проблема госуправления сегодня — недостаточный уровень компетенции. Сказывается провал в образовании 1990-х годов. Причем вы не можете просто взять и научить человека анализировать весь информационный массив, но даже культуре речи. Внятно выражать свои мысли. Если вы послушаете сегодняшнего 30-40-летнего и 70-летнего, скажем, специалиста — это два разных уровня даже речевой подготовки. И совсем трудно найти человека из поколения 25-30-летних, который мог бы излагать мысли свободно, последовательно. Бедная речь из-за того, что читают мало; и из-за того, что процесс размышления и анализа не относился в годы их обучения к числу жизненных приоритетов. Обратите внимание: в последние годы народ потянулся на встречи с писателями, культурологами. Все тяготятся отсутствием гуманитарной мысли.
— У вас в числе факторов гуманизации значится и количество разговоров о литературе по телевизору...
— И не только о художественной. Пока только канал "Культура" этим "грешит". Если раньше многие региональные ТВ-каналы были ретрансляторами продукта федеральных каналов, то теперь, с развитием цифрового ТВ и запуском мультиплексов, у ретрансляторов проблема: чем заполнить эфир? Мы им даем такой посыл: делайте интеллигентные, гуманитарные форматы, которые вам будут стоить копейки. Только 10% из 500 региональных вещателей делают собственный программный продукт. Представляете, какой здесь потенциал роста?
— Такой владелец не видит смысла в "разговорах о литературе". И в разговорах вообще.
— Это второй вопрос. Для начала их надо познакомить с тем, что такой формат возможен. Они могут собрать местную публику, которая пишет романы, преподает философию, историю, лингвистику. Показать их городу и миру. Наша задача — мотивировать местные власти, бизнес-элиту и СМИ, чтобы они подняли слой глубоко компетентных экспертов, креативных людей и сделали их знаменитыми. Общественно возвысили. Почему мы делали эти ролики с Пушкиным, Толстым и Чеховым?.. (Проект "Занимайся чтением".— "О".) Кстати, собрали миллион просмотров на YouTube. Мы пытались нащупать, как сделать чтение "модным" для молодежи. И чтобы как-то гуманизировать пространство социальных сетей, поднять уровень общения, диалога. Нужно внушить человеку, что главное в жизни — состояться как личность. Человек, умеющий анализировать, не пойдет стрелять и громить идейных оппонентов. Я убежден: хорошее гуманитарное образование и качественный круг чтения делают человека не только просвещенным, но еще и высокоморальным.
