Ведущие "Коммерсантъ FM" Константин Эггерт и Анатолий Кузичев в годовщину окончания холодной войны поговорили о противостоянии России и Запада с художником Дмитрием Врубелем, бывшим директором Русской службы "Радио "Свобода" Марио Корти и переводчиком, помощником Михаила Горбачева Павлом Палажченко.
Фото: Александр Миридонов, Коммерсантъ / купить фото
"Сегодняшняя ситуация опасна, но это не холодная война"
Павел Палажченко, переводчик, помощник Михаила Горбачева: "Мне кажется, что холодная война кончилась — начало конца было, — когда Рональд Рейган в Москве летом 1988 года во время своего визита в Кремле на вопрос американского корреспондента сказал, что не считает больше Советский Союз империей зла. Это было начало конца холодной войны.
Затем речь Горбачева в ООН, и затем, я думаю, Мальта, когда Горбачев — одного события не было, но в 1989 году, имея на это инструкции Политбюро, утвержденные на Политбюро, заявил Бушу, что Советский Союз готов не рассматривать США как врага, не то что вот не рассматривает уже, а готов не рассматривать США как врага. Когда Буш дал на это во время ланча положительный ответ, то это было своего рода символическим окончанием холодной войны.
Но я считаю, что уже подтверждением окончания холодной войны была единая позиция, которую Советский Союз и США заняли в момент очень серьезного испытания, а именно вторжения Ирака в Кувейт. По прежним правилам, конечно, они бы выступили на разных сторонах, а здесь они уже подтвердили, что действительно у них единая позиция, и агрессия Саддама Хусейна получила единую оценку. Это несколько событий".
"Представляют все так, как будто весь мир покушается на Россию"
Марио Корти, бывший директор русской службы "Радио Свобода": "У нас прямо на глазах — феномен, который присутствовал в русской истории в разные периоды. Извините, это русская паранойя. Что такое "паранойя"? Это мания величия и мания преследования. Представляют все так, как будто весь мир покушается на Россию, и есть даже довольно много деятелей, которые говорят о покушении на православие, как будто весь мир заинтересован в том, чтобы какое-то зло причинять России. Но это, мне кажется, довольно искаженное видение проблем. Это, конечно, чревато.
В европейских странах мало кто думает о России, вот в этом смысле, конечно, нет ощущения холодной войны, но мы говорим об обывателе, конечно. И то, что происходит в политических сферах, международных отношениях, тоже немного волнует простого человека".
"Для меня между фашизмом и социализмом особой разницы нет"
Дмитрий Врубель, художник: "Для меня как для русского, безусловно, есть такая проблема, что Россия вообще никак не представлена за рубежом. Говорить о том, что между кем-то война или холодная война, можно, все-таки, имея некоего персонажа, которому ты противопоставляешься.
Потому что нет российских машин, нет российских товаров, нет российских ресторанов, о России люди узнают из газет.
Понятно, что, в отличие от китайцев, индусов, американцев, французов, итальянцев, которые представлены достаточно широко везде, даже в отличие от Бразилии, где чемпионат и прочее-прочее, Россия — в обиходе ее нет. О ней вспоминают, когда какие-нибудь стратегические бомбардировщики Ту-95 пролетели недалеко от Англии, Исландии или Швеции, водку нашли — то ли российскую, то ли не российскую, тут всплывает эта вещь. Относительно, конечно, благодаря украинскому конфликту, тоже о России вспоминают. Поэтому с этой стороны, то есть со стороны изнутри Берлина, изнутри Германии мы никакой холодной войны как бы не ощущаем, потому что не с кем".