Годовщина Евромайдана, вызвавшего крупнейший международный кризис после окончания холодной войны, совпала с десятилетием первого Майдана 2004 года, запустившего механизм "оранжевой революции" на Украине. Итогом двух Майданов стало беспрецедентное в постсоветской истории похолодание в отношениях Украины с Россией. Москва оказалась перед трудным выбором: занять жесткую позицию по отношению к недружественной власти в Киеве в ожидании ее падения или совместно с Западом предотвратить вероятный коллапс украинского государства, чреватый для России новыми вызовами.
Фото: Мария Заикина
Фото: Коммерсантъ / Владислав Содель / купить фото
Год после Майдана-2 — свидетельство того, как неудержимо развивается политический процесс на Украине в условиях острого национального кризиса, как стремительно меняются общественные настроения в ходе эскалации военного конфликта, как быстро вчерашние лидеры уступают место новым. В Киеве нет недостатка в рассуждениях о "рождении украинской гражданской нации", "формировании новой идентичности", "историческом выборе вектора развития украинского народа".
Однако похожие заявления звучали и десять лет назад — на пике Майдана-1. "Украинская гражданская нация" уже рождалась, "новая идентичность" казалась сформированной, а "исторический выбор" в пользу Европы уже делался. Если год после Майдана-2 говорит о бурных переменах или их видимости, то десятилетие после Майдана-1 — не просто хроника "предательства" лидеров революции, как утверждают их оппоненты. Это и демонстрация того, как суровая действительность гасит революционный порыв "майданных" пассионариев.
Споря об итогах Майдана-2, в Москве, как и в Киеве, часто забывают о Майдане-1. Только если в Киеве дефицит исторической памяти вызывает неоправданный оптимизм относительно возможности бесповоротно порвать с "проклятым прошлым" и устремиться в манящее евроатлантическое будущее, то в Москве этот же дефицит приводит к апокалиптическим сценариям развития российско-украинских отношений.
Если исходить из того, что при сохранении нынешней власти в Киеве Россия "навсегда теряет Украину", что русский язык вскоре будет запрещен, что на границах Белгородской и Воронежской областей будут размещены гарнизоны НАТО, а подразделения национальной гвардии не сегодня завтра совершат марш-бросок в Крым, то с такой властью российскому руководству трудно иметь дело. И уж, во всяком случае, нет никакого смысла помогать этой власти в решении ее проблем.
А поскольку этих проблем немало, то велика вероятность того, что украинская власть падет под их грузом. Причем это будет не смена одного руководства другим (типа смены Виктора Ющенко Виктором Януковичем вскоре после Майдана-1), а фактически развал государства. При таком сценарии Россия должна будет действовать по принципу Фридриха Ницше — "Падающего подтолкни!". То есть дать возможность кризису достичь своего естественного завершения. И уже потом, после Майдана-3, помогать "здоровым силам" украинского общества строить новую государственность на развалинах обанкротившегося евроатлантического проекта Порошенко--Яценюка.
"Подтолкнуть падающего" можно самыми разными способами. Совсем не обязательно втягиваться в прямое военное противостояние с Киевом. Достаточно просто занять максимально жесткую позицию по энергетическим, торговым, таможенным, финансовым и иным экономическим вопросам в двусторонних отношениях, оказать масштабную поддержку наиболее радикальным силам в ДНР и ЛНР, ужесточить условия пребывания украинских трудовых мигрантов в России и затем спокойно наблюдать финальный акт украинской драмы со стороны.
Такой вариант российской стратегии кому-то покажется логичным и естественным. Но трудно не видеть, какие значительные потенциальные риски с ним связаны.
Во-первых, нельзя недооценивать возможности политической мобилизации украинского общества на антироссийской основе. Если россияне готовы сплотиться вокруг своего президента в условиях давления со стороны США и их союзников, то почему украинцы не смогут сделать то же самое в случае растущего давления со стороны России?
Во-вторых, усиление нажима на Украину закроет последние возможности для восстановления партнерских отношений России с Западом, и прежде всего с Европейским союзом.
В-третьих, крах украинской государственности будет чреват непредсказуемыми последствиями для самой России.
Однако маятник украинских общественных настроений не вечно будет находиться в крайней точке. Многие из радикальных заявлений, делающихся в Киеве сегодня, останутся лишь памятниками революционной риторики.
Восстановить многие позиции на Украине, минимизировать ущерб, нанесенный отношениям между двумя народами, еще возможно — при условии, что Украина сохранится как единое, стабильное государство, а Россия перестанет восприниматься украинцами как главный враг их государственности.
Реализация второго варианта предполагает начало сотрудничества между Россией и ЕС в целях предотвращения коллапса украинского государства. Моделью такого — пусть пока и весьма ограниченного — сотрудничества может служить подписание в конце октября трехстороннего соглашения по газу. Другой пример — решение Киева и Брюсселя отложить до конца 2015 года вступление в силу экономических положений соглашения об ассоциации Украины с ЕС. На этих моделях можно шаг за шагом восстанавливать взаимное доверие и понимание общих интересов. Если удастся предотвратить углубление социально-экономического кризиса на Украине, то будет легче достичь понимания и по другим вопросам, включая децентрализацию управления, статус неподконтрольных Киеву территорий Донбасса, гарантии русского языка, отношения Украины с НАТО.
Трехстороннее взаимодействие позволило бы Москве рассчитывать, что ее интересы будут приниматься Киевом во внимание в большей степени, чем это происходит сейчас. Да и позиции европейских партнеров по многим вопросам могли бы стать более сбалансированными и объективными.
Второй вариант стратегии потребует от России куда большего дипломатического искусства, политической гибкости, готовности к диалогу с далеко не самыми дружественными и не самыми надежными собеседниками в Киеве и Брюсселе. Потенциальные риски есть и здесь. Украинское руководство может взять курс на очередную попытку силового решения проблем Донбасса. Газовая сделка может оказаться тактическим ходом ЕС для обеспечения зимнего транзита 2014-2015 годов и выигрыша времени в затяжной энергетической войне с Москвой. А российско-европейское сотрудничество по стабилизации ситуации на Украине может быть сильно затруднено сохраняющимся режимом санкций.
Список рисков нетрудно продолжить. Но если рассчитывать свои действия на годы и десятилетия, второй вариант явно предпочтительнее. И не только для Москвы, но и для Киева и Брюсселя. Никакой успешный проект преодоления кризиса на Украине не может быть осуществлен без участия России, тем более при ее активном противодействии. С другой стороны, история с географией доказывают: никакая модернизационная стратегия России не будет успешной без тесного сотрудничества в рамках треугольника РФ--Украина--Евросоюз.
При этом конкуренция за влияние на Украине будет сохраняться, и к этому надо быть готовыми. Один из уроков обоих Майданов для России — вывод о необходимости провести тщательную инвентаризацию тех инструментов, которыми она обладает для закрепления своих позиций на Украине. Насколько эффективно мы использовали инструменты "мягкой силы"? На те ли группы политической элиты делалась ставка? Нашли ли мы подходы к украинской молодежи? Смогли ли задействовать потенциал украинской диаспоры в России?
Если уроки обоих киевских Майданов не будут забыты в Москве, то российско-украинские отношения в итоге начнут развиваться по восходящей спирали, а не пойдут по замкнутому кругу. И тем более не сорвутся в самоубийственный штопор.