Фестиваль театр
На фестивале NET (Новый европейский театр), проходящем при поддержке Фонда Михаила Прохорова, показали спектакль "Деменция", поставленный венгром Корнелем Мундруцо, одним из лидеров новой европейской режиссуры, в его театре "Протон". Рассказывает АЛЛА ШЕНДЕРОВА.
"Деменция" — первый спектакль Мундруцо, доехавший до Москвы, а месяцем раньше — до питерского "Балтийского дома". Несколько лет назад его же "Лед" по роману Сорокина показали в Перми на фестивале "Текстура". Другой спектакль театра "Протон" — "Бесчестие" по роману Кутзее, ставший два года назад хитом Авиньона,— до Москвы так и не доехал. А то, быть может, не обошлось бы без скандала: отправной точкой всех спектаклей Мундруцо становятся насилие и физическое унижение. Проделывается это так, что и вправду кажется, что в двух шагах от сцены сутенер зверски наказывает проститутку ("Лед"), чернокожая банда насилует белую девушку и отрезает голову ее собаке ("Бесчестие"). И только потом замечаешь, что собака сшита из плюша, насильники не прикасаются к жертве, а иллюзию достоверности создает точнейшая игра актеров.
"Только испытав ужас, коллективная зрительская душа сможет открыться",— объясняет сам режиссер. Физическое насилие становится первичной дозой адреналина, после которой его спектакли взмывают к метафоре и условности. Собственно, это было прежде. Потому что "Деменция" не то чтобы облегченный, но, скажем так, более музыкальный вариант режиссуры Корнеля Мундруцо.
Дело происходит в заброшенной психиатрической клинике: стены с потеками, отваливающийся кафель; доктор Сотмари (Роланд Рабо), верящий в целительную силу оперетт Штрауса и сам проявляющий признаки душевного недуга; самоотверженная медсестра Дора (Орши Тот), порхающая среди коек, как героиня "Танцующей в темноте" среди станков. Четверо пациентов (когда-то в клинике их было четыреста) и примкнувший к ним гитарист, сын впавшей в слабоумие опереточной дивы, создают группу "Деменция" и, исполняя "Венскую кровь", просят зрителей поддержать больницу деньгами. Солистом неожиданно становится осанистый зритель с приятным тенором — он выходит на сцену и сообщает, что купил старинное здание больницы и теперь хочет освободить его для ремонта. Дело происходит перед Рождеством, предприниматель Бартонек (Эрвин Надь) соблазняет медсестру, а врачу предлагает место в швейцарской клинике — надо только выкинуть на улицу психов, заставив их подписать бумагу о том, что они выздоровели.
Как рассказывают актеры, происходящее в спектакле — типичная ситуация для сегодняшнего Будапешта, в котором что ни клиника — то памятник архитектуры. Текст спектакля драматурги Виктория Петрани и Габор Тури сочиняли иногда прямо "на натуре", стремясь напомнить обществу, что у больных слабоумием те же права, что и у остальных. Вероятно, из-за отсутствия литературной основы и слишком сильной связи с сегодняшним днем Мундруцо на этот раз не кошмарит зрителей физиологическими подробностями, а с ходу превращает их в черный юмор: молодая сумасшедшая пьет по ночам кровь из пробирок; заночевавший в клинике предприниматель становится жертвой свихнувшегося дантиста, откусывающего ему язык, который Дора и Сотмари заботливо пришивают обратно; бывшая опереточная прима выкрикивает лозунг "За деменцию!". Реплики то и дело дорастают до обобщений: "Представьте, что ваш мозг пожирает ничто. Как Венгрию — ни прошлого, ни будущего". А драматическое действие легко превращается в мюзикл. При этом актеры убедительны в обоих жанрах и, как прежде, достойны самых высоких эпитетов.
В романтическом, со снежком и елкой, финале медсестра убивает предпринимателя, а потом совершает коллективное самоубийство — вместе с доктором и всеми пациентами. А пока они корчатся, надев полиэтилен на голову, на авансцене сверкают бенгальские огни. Впрочем, упрекать авторов спектакля за такую сшитую на живую нитку развязку не стоит. За легкостью жанра в "Деменции" кроется та характерная для современности степень отчаяния, когда уже почти не больно, а только по-сумасшедшему весело.