А.К.: Коли уж мы начали про социальные статьи, по поводу пенсионных накоплений, может быть, вдруг в бюджете запланировано возвращение пенсионных накоплений россиян?
А.Ж.: Пока нет. Пока сохраняется прежняя на три года пониженная ставка отчислений в социальные фонды. Пока что те решения, которые были приняты, сохраняются.
А.К.: Хорошо, тогда еще один вопрос. Вы уже упомянули про курс рубля. Вы лично, а возможно, какое-то консолидированное мнение своих коллег выскажете относительно действий ЦБ в текущей ситуации с девальвацией, с удержанием курса и с некоторыми решениями монетарных властей?
А.Ж.: Очевидно, что есть объективные причины, которые способствуют снижению курса рубля по отношению к доллару и к евро. Первая — это снижение цен на нефть. Очевидно, что нефть и газ — это большая часть российского экспорта, поступления валютной выручки, и от цен на нефть сильно зависят и доходы нашего бюджета, и курс.
А.К.: 38% в бюджете — это нефтегазовые доходы.
А.Ж.: Больше, существенно больше.
А.К.: Существенно больше?
А.Ж.: Больше половины. Вторая причина — это санкции и отсутствие возможности у наших предприятий перекредитовываться за границей. Где им валюту брать — они ее покупают на внутреннем рынке. А долги у наших предприятий очень большие, порядка $700 млрд задолженность, ее нужно обслуживать, возвращать эти долги, которые раньше они занимали в западных банках. Поэтому давление достаточно серьезное. Думаю, что сейчас уже и спекулянты, увидев это давление, подключились со спекулятивными операциями. И курс рубля оказался по отношению к доллару несколько даже заниженным. Где-то небольшой будет возврат, небольшой. Но я не хочу прогнозировать, здесь это смысла особого не имеет.
А.К.: Насчет спекулянтов и Путин на днях сказал в Пекине, что мы их накажем. Многие вздрогнули, вспоминая хрущевские времена и наказания для валютных спекулянтов. Но, конечно, здесь другое имелось в виду, я понимаю.
А.Ж.: Нет, это совершенно другое. Спекулянтов наказывает рынок.
А.К.: Да, экономическими методами, не уголовными?
А.Ж.: Как правило, их наказывает рынок, потому что в какой-то момент они могут сильно просчитаться и потерять на этих валютных операциях, но где-то они и зарабатывают. Но я хочу сказать, что это неблагодарное дело — прогнозировать цены на нефть и курс. Но Центральный Банк какое-то время очень жестко держал валютный коридор, что значит не допускать снижение ниже определенного уровня курса рубля. И тратил довольно много валютных резервов на поддержание. Но до бесконечности это делать невозможно. Мы помним, как это было в 1990-е годы. "Черный вторник" был 20 лет назад, тогда резервы полностью Центрального Банка были исчерпаны, тогда уже неконтролируемо совершенно происходит ситуация на валютном рынке, чего нельзя допускать.
Все-таки национальная должна быть стабильной. Поэтому Центральный Банк не должен бросать все резервы в эту топку, но должен давать спекулянтам понять, что в нужный момент он выйдет на рынок и накажет их.
А.К.: А какой все-таки курс рубля к доллару заложен в бюджете?
А.Ж.: В бюджете заложен курс, который сегодня в прогнозе, значит, на 2015 год — 37,7 среднегодовой курс.
А.К.: 37,7?
А.Ж.: Да, на 2016 — 38,7 и на 2017 — 39,5.
А.К.: Это немножечко оптимистично, нет?
А.Ж.: Кажется, да. Это слишком оптимистично на сегодняшний день. Я думаю, что курс будет ниже. Курс имеет для бюджета достаточно серьезное значение, но в разные стороны действует. Вы правильно сказали, большая часть доходов в бюджет — это доходы от нефти и газа, и от экспорта нефти и газа, чем ниже курс рубля, тем больше доходы в бюджет.
А.К.: Да, это понятно.
А.Ж.: А другое дело, что инфляция, скорее всего, будет выше, и это связано тоже с курсом. Чем ниже курс, тем дороже импортные товары, тем выше инфляция. А ведь у нас индексации всех заработных плат, социальных выплат и так далее привязаны, как правило, к индексу инфляции. Для того чтобы не ухудшались реальные доходы населения, нужно индексировать, увеличить заработные платы, пенсии, как минимум, на уровень инфляции. Тогда пенсионеры, служащие государственные, бюджетники не потеряют в реальной заработной плате.
Если у вас инфляция становится выше, а денег в бюджете предусмотрено только на индексацию по плановой инфляции, значит, у вас тогда будет ухудшение реального положения граждан. Этого допускать нельзя, и это может потребовать в дальнейшем, если инфляция будет выше, необходимости увеличения расходов в бюджет. А где эти деньги брать? Это может быть серьезной проблемой.
А.К.: Но есть какие-то варианты, понимание, направления?
А.Ж.: Варианты есть, но правительство, например, всерьез обсуждало вопрос повышения налогов.
А.К.: Да, кстати.
А.Ж.: В частности, введение налога с продаж и так далее. Но мне кажется правильным, что в конечном итоге было принято решение.
А.К.: НДС и НДФЛ обсуждали.
А.Ж.: Да, и увеличение НДС, и налога на доходы физических лиц, но в конечном итоге все-таки было принято решение этого не делать. Я считаю, что это правильно, потому что можно сказать, что мы сейчас в такой определенной кризисной зоне находимся.
А.К.: Именно мы?
А.Ж.: Не только, в мире многие страны.
А.К.: Вопрос был в том, что либо это глобальный действительно, экономический объективный кризис, или это некая рукотворная, вокруг России организованная экономическая проблема?
А.Ж.: Есть и общие проблемы в мировой экономике, безусловно, пока она находится в кризисной зоне. Она не вышла еще, и есть проблема, конкретно связанная с экономическими санкциями. И все это нужно иметь в виду при планировании бюджета, при оценке некоторых основных параметров, таких как экономический рост, инфляция, курс рубля. Но пока что тот бюджет, который предлагается, надо принимать. Если ситуация будет меняться кардинальным образом, как это было в 2008-2009 годах, возможно, придется вносить серьезные коррективы в бюджет.
А.К.: А почему вы сказали, что правильно в итоге, что не изменили ни НДФЛ, ни НДС?
А.Ж.: Потому что повышать налоги в кризисный период — это проверено мировой историей, этого делать нельзя, потому что, повышая налоги, вы негативное воздействие оказываете на предпринимательскую среду, на бизнес. И еще дополнительно их давите. У нас падение темпов экономического роста до нуля практически, а вы еще и дополнительными налогами облагаете, поэтому повышение налогов — это последнее, что надо делать в этой ситуации. Лучше уж идти на некое сокращение расходов или не увеличение расходов, где-то прижаться, где-то использовать резервы на финансирование дефицита, который у вас возникает в бюджете, но повышать налоги — это означает, что вы и в будущем себе отрезаете все возможности на увеличение темпов экономического роста. То есть перспективы себя лишаете и ухудшаете инвестиционный климат, чего тоже нельзя делать.
А.К.: Это касается и налоговой шкалы?
А.Ж.: И подоходный налог, да, конечно, и доходов граждан, безусловно, потому что мы знаем, что, если вы сильно повышаете подоходные налоги, то начинают уходить в тень доходы.
А.К.: Переезжать в Россию, типа известных актеров французских, от налогов бегут, как известно.
А.Ж.: Бегут из Франции, да, пока что.
А.К.: Вы вспомнили "черный вторник", в последнее время одна из популярных метафор — это "железный занавес". Мы, так или иначе, в последнее время пользуемся все чаще и чаще лексикой почти уже забытой 1970-90 годов. Насколько, по-вашему, корректно то, что сейчас происходит, наше новое противостояние санкциям, называть новой холодной войной? Вы тоже не раз говорили это слово. Что происходит, можно ваш некий философский взгляд на происходящее в мире?
А.Ж.: Я бы такими терминами, как "холодная война", не бросался.
А.К.: Вы откройте газеты, интернет-сайты — это популярный термин, который все уже привычно используют для обозначения.
А.Ж.: Нет, было две совершенно разных идеологически системы, капитализм и марксизм-ленинизм, и, не знаю, социализм, коммунизм — как хотите назовите. Сейчас этого нет, это же была причина холодной войны.
А.К.: Сейчас есть другие два подхода к развитию мира – тоже две разных идеологии, которые сталкиваются.
А.Ж.: Я бы не сказал, что это идеологически разные подходы: есть интересы, но называть это холодной войной я бы не стал. На самом деле, эти санкции никогда не приводили к той цели, ради которых они вводились. Мы это знаем на примере многих стран, по отношению к которым эти санкции применялись. И я надеюсь на то, что все-таки здравый смысл здесь будет преобладать. Все эти санкции будут отменены в конечном итоге, хотя не так быстро это произойдет. Но что касается "железного занавеса": раньше он был с нашей стороны, со стороны СССР и сателлитов, а сейчас такое впечатление, что, наоборот, мы к открытости стремимся, а с той стороны там кто-то пытается эти "железные занавесы" построить. Но надеюсь, что этого не будет.
А.К.: В советские времена я служил на флоте, там было все очень терминологически четко: вероятный противник, оборонительная доктрина, все было как-то очень понятно расписано. Кто такие Штаты — вероятный противник. Все понятно: что делать, в каком направлении мыслить, какие законы принимать, условно, если бы тогда была Госдума. В каких понятиях вы относитесь — говоря зыком еще недавнего прошлого — к нашим запанным партнерам?
А.Ж.: Желательно, чтобы они были все-таки партнерами. И мне кажется, что к этому надо стремиться. Я исхожу из того, что все-таки российская политика заключается в том, чтобы со всеми странами иметь нормальные партнерские отношения и в экономическом плане. Но есть принципиальные вопросы политики, по которым мнения наши категорически расходятся. Россия должна отстаивать свою принципиальную позицию, не идти ни у кого на поводу, доказывать свою правоту. Так надо.
А.К.: Сейчас очень популярно, два глагола: "слить" и "прогибаться" — сливать Новороссию, а прогибаться в том же направлении перед Западом. Я не буду спрашивать у вас, прогнулись ли мы и будем ли сливать, конечно, но мы готовы к каким-то компромиссам в этом направлении?
А. Ж.: Политика — это вообще достижение компромиссов, всегда, прогибаться не надо ни перед кем, но нужно находить нормальное, взаимоприемлемое решение.
А.К.: Есть шансы?
А.Ж.: Шансы всегда есть, абсолютно.
А.К.: Реальные шансы?
А.Ж.: Конечно же, я в этом не сомневаюсь. Я уверен в том, что путем определенных компромиссов — только они должны быть разумные со всех сторон, эти компромиссы, — все равно любые военные действия всегда заканчиваются заключением мира, любые. Поэтому и на Украине стороны найдут все-таки определенные компромиссы и договорятся.
А.К.: Мы тоже от всей души на это надеемся.