Сергей Юткевич (1904-1985) — самый загадочный советский классик. Когда он умер, киношные "пикейные жилеты" спорили, генерал-майором или же генерал-лейтенантом в штатском он был. Иначе объяснить парадокс кино-жизни друга-соперника Эйзенштейна, "эксцентрика", денди, ученика Мейерхольда, Героя Соцтруда, обладателя двух Сталинских премий и трех каннских призов за режиссуру, они просто не умели. Автора "Человека с ружьем" (1937) рисовал Матисс, лобызал Пикассо, он отчитывал Кокто за морфинизм. Почетный гость на круглом столе "Кайе дю синема" выговаривал Годару: "И вы будете уверять меня, старого парижанина, что "На последнем дыхании" насыщено воздухом Парижа? Смешно". Сняв "Встречного" (1932), официально — первый соцреалистический фильм, в своих книгах плевал на соцреализм с высокой башни, возводя модернистский коллаж в символ киноверы.
Актеры плюс куклы плюс анимация плюс Алексей Каплер в интерьере студийного павильона, объясняющий, как делается кино
Да что там говорить. В финале "Ленина в Париже" (1981) крохотные Владимир Ильич с Надеждой Константиновной, вскочив как подорванные с зеленого луга, будущего аэропорта Шарля де Голля, истово махали вслед самолету, уносившему из Парижа группу Юткевича: типа "Сергей Иосифович, заметьте нас!". Такого хулиганства не позволили бы никакому "генералу армии", не говоря уж о киношных генералах, а таким генералом Юткевич безусловно был. Его "Свет над Россией" (1947), экранизацию благонадежнейших "Кремлевских курантов", запретили: он умудрился вписать туда постановку "Незнакомки" в декадентском кафе. Его "Карьера Артуро Уи" (в соавторстве с молодым Марком Захаровым) в Студенческом театре МГУ опередила любимовского "Доброго человека из Сезуана". По воспоминания Григория Чухрая, он, витийствуя перед студентами ВГИКа о том "чуть-чуть", что делает искусство искусством, взорвался, заслышав за стеной цокот каблучков: "Что там за сука!" Тоже своего рода коллаж. Патентованный "космополит" и "формалист", он действительно был абсолютным космополитом и формалистом. "Маяковский смеется", сделанный им в соавторстве с аниматором Анатолием Карановичем (в 1962 году они уже сняли "Баню" по Маяковскому),— учебник формализма. Актеры плюс куклы плюс анимация плюс Алексей Каплер в интерьере студийного павильона, объясняющий, как делается кино и в чем он категорически не согласен с режиссером фильма, проводником в мире которого работает. Гигантские рыбы и раки рассекают нэпманскую Москву. Ия Саввина, играющая застрелившуюся комсомолку Зою Березкину, берет на руки свою "мертвую" куклу. Леонид Броневой и Галина Волчек играют халтурщиков, которые играют в фильме Юткевича жирных уродов Олега Баяна и мадам Ренессанс. Разделавшись с каноническим текстом "Клопа", Юткевич вообще выдает такие коленца, по сравнению с которыми "Желтая субмарина" кажется диснеевской скучищей. Волна Хокусая нависает над пролетарием Шадра, выламывающим из мостовой "оружие пролетариата". Пьер Скрипкин (Юрий Чернов), спасаясь от мак-сеннетовских копов и контуженной Несси, проваливается в царство хиппи: надпись "Марихуана!" взрывает экран. При этой видимой свободе фильм оставляет тяжелое ощущение. Беда даже не в том, что карикатурную нэпманскую эстетику, придуманную Юткевичем, так растиражировало советское кино, что она уже не воспринимается иначе, чем уродский китч. Тяготит дидактическая интонация, с которой режиссер развертывает на экране каталог модернистских приемов, невольно убивая их вольный дух. Впрочем, Юткевич был великим педагогом, а педагоги — они такие.
"Маяковский смеется" (1975)