На минувшей неделе президент встречался с преподавателями истории — разговор шел о недопустимости "переписывания истории". Но у нас ведь есть и ненаписанная история, о ней письмо, присланное в "Огонек" сегодняшними студентами. Как быть с ней?
История и ее преподавание — теперь в центре внимания власти
Фото: РИА НОВОСТИ
Мы разговариваем с однокурсниками о Первой мировой войне. Что стало поводом к ее началу? "Убийство князя Франца Фердинанда",— отвечают трое друзей. "Германия хотела разделить мир",— еще один ответ. "Это из-за передела границ",— третий ответ.
— Какие страны входили в Антанту?
— Германская империя,— отвечает Ярослав.— СССР. Китайская империя... Больше не знаю.
— Антанта... Это объединение, которое было против России, да? — Денис морщит лоб.— Нет, не знаю.
— Мне стыдно,— говорит Арина,— но я не знаю.
— Не знаю — вторит Настя.
— Я знаю, что там была Америка,— вспоминает Кристина.— Больше не помню...
Наши друзья — хорошие ребята. Они читают книги и неплохо учатся. И мы не случайно решили поговорить о Первой мировой именно с ними. Они — не двоечники. Это люди, которые будут управлять нашей страной лет через 20. Но Первая мировая война — это история, которой не знают даже серьезные, начитанные люди. Имеем в виду полную картину войны и ее последствия. Разумеется, и мы об этой истории тоже не знали.
Какие четыре империи прекратили свое существование после Первой мировой войны? Как Россия вышла из войны? Кто правил Россией на момент начала войны, а кто — в ее конце? Эти вопросы мы задаем своим друзьям, однокурсникам, одноклассникам. Почти все называют имя Николая II — российского императора, при котором Россия вступила в войну. Это хорошо. Про империи, прекратившие существование,— ответы самые экзотичные. Например: "Англия, Франция, США". Или: "Германская, Османская... Остальные не помню". Парадоксально, но никто не называет Российскую империю. Как будто она не погибла. Как будто она жива, а мы, живущие сегодня, не хотим знать ошибок прошлых столетий...
В октябре в московской библиотеке имени Некрасова был круглый стол, приуроченный к 100-летию с начала Первой мировой. Запомнилось выступление Тамары Эйдельман, заслуженного учителя России, которая говорила о том, что для ее учеников и их родителей Первая мировая война "ничего не значит" и что сегодня в России школьники знают только две войны: Великую Отечественную и войну 1812 года. Потому что это войны, в которых Россия победила. И на этих победах государство строит свою идеологию. Остальных войн не существует. Они на бумаге есть, но в памяти народной их нет. В Русско-японской войне погиб знаменитый художник Верещагин. Он продолжал делать наброски, когда корабль уже тонул. То есть знал, что это конец и что рисунков уже никто не увидит, но, пока жив, продолжал делать свое дело. Это потрясающая история мужества, которая может стать уроком для поколений людей. Это завет, который может лежать в основе государственной идеологии: "Каждый делай, что должен, на своем месте, и делай это хорошо". Но кто знает о смерти Верещагина? Ахматова говорила, что Цусима оказала огромное влияние на ее поколение, но кто сегодня знает, что такое Цусима? Кто знает, что началом конца Российской империи стало ее вступление в Первую мировую войну? Французский посол в Российской империи Морис Палеолог писал, что Россия вступила в Первую мировую войну, потому что царя вынудили это сделать националистически настроенные круги. И все, кто его вынуждал, потом от него отвернулись. Разве это не хороший урок для современной России? Но этого никто не хочет знать. И помнить.
"Что сближает 1812 год и Великую Отечественную? — рассуждает Тамара Эйдельман.— Во-первых, в обоих случаях напали на нас. Во-вторых, есть чем гордиться. На этом как-то и строится пропаганда. А в Первой мировой — ничего не понятно. Не скажешь ведь, что пришли враги, сожгли родную хату. И гордиться-то особо нечем. В советское время было так: найдешь какого-нибудь героя Первой мировой войны, а он, оказывается, потом был в белой армии. И все, уже про него не поговоришь. Этот фактор сегодня тоже влияет на общее незнание истории начала ХХ века".
Эйдельман рассказывает, что в этом году газета The Guardian провела опрос о том, как учителя преподают историю. Сначала все педагоги пожаловались на нехватку часов. Потом англичанин написал: "Мои ученики вообще не понимают, почему эта война — мировая. Мы преподаем только войну Британии и Германии". Немец сказал: "У нас не обязательно знание о Первой мировой войне. Обязательным является только Версальский договор". Потому что он влияет на все последующую историю Германии. Немец не согласен с историками, рассматривающими Первую мировую как полигон для отработки нацистской идеологии. Итальянский учитель, напротив, именно так и считает: "Первая мировая — предшественник фашизма. Я смотрю на пропаганду, на зарождение национализма, на те структуры, которые формировались перед Первой мировой и во время нее". А потом милое высказывание поляка: "А для нас Первая мировая война — это такое сказочное явление, в результате которого возникла Польша и женщины в Польше получили право голосовать".
Вывод у заслуженного учителя был неожиданный: читая высказывания зарубежных коллег о Первой мировой войне, она завидовала им: "Так и хотелось сказать: "Мне бы ваши проблемы, господин учитель!" Потому что они изучают историю Первой мировой войны. Пусть только то, что важно для дальнейшей истории их стран. Но у нас сделано все, чтобы Первую мировую вообще уничтожить. У большинства моих учеников Первая мировая война заканчивается в 1916 году. Потому что в учебнике есть параграф: военные действия, экономика, а самой войны как бы и нет. А потом в нашей стране происходит революция, и мы долго-долго изучаем 17-й год, и уже забыли, что было до него. И вдруг вылезает какой-то Брестский мир, про который вообще никто ничего не понимает. Это абсолютно разрозненные кусочки прошлого, нет цельной и ясной картины".
До встречи с учителями истории в библиотеке мы ничего этого не знали о Первой мировой. Кроме того, что в Германии в 20-е годы появилось потерянное поколение, пережившее эту войну. И этому знанию мы были обязаны не урокам истории в школе, а любимому Ремарку.
Мы, россияне, не знаем о том, почему однажды, сто лет назад, наша страна оказалась на грани катастрофы. Или попала в катастрофу. На этот счет у всех разные мнения. Бесспорным можно считать только то, что Первая мировая война ослабила Россию и привела к изменению государственного устройства, а потом — к страшной, кровопролитной Гражданской войне.
Но об этом необходимо знать. Потому что ошибки, сделанные когда-то, совершаются снова и снова. И чтобы не повторить страшный путь войн, репрессий и катастроф, надо оглянуться назад и вспомнить, как все начиналось в те годы. У молодых нет понимания, как и почему это случилось. Война не воспринимается как ужас и мерзость, она кажется важным, необходимым куском истории. И о том, что этот отрезок можно было пройти по-другому, говорить не принято. А значит, война становится нормой. Необходимой ступенью к чему-то. Нам сегодня нужен свой Ремарк, чтобы мы поняли, что война — это ужас и мерзость. И еще — хорошие уроки истории.