В мае первым заместителем председателя правительства Хабаровского края по вопросам инвестиционной, территориальной и промышленной политики был назначен Николай Брусникин, а к концу июля в краевом правительстве определились, какими будут полномочия нового зампреда. О том, как он сам видит организацию системы по привлечению в край инвестиций, Николай Брусникин рассказал специально для „Ъ“.
Фото: Евгений Переверзев, Коммерсантъ
«Бизнес идет туда, где просто»
— На ваш взгляд, какое препятствие на пути инвестиций в экономику Хабаровского края самое значимое?
— Я считаю, одну из самых серьезных проблем для системного привлечения инвестиций в крае представляло слабое функционирование земельно-имущественного блока. Любые инвестиции, тем более миллиардные, основываются на земле и материальных активах. И с этим, очевидно, соответствующие подразделения краевого правительства работали слабо. Дополнительную остроту проблеме придавала неправильно выстроенная с точки зрения приоритетов работа с землей муниципальных властей. Примеры на слуху: кое-где имели место перевод земель из категории в категорию, их скупка и последующая скрытая приватизация. А отсюда — например, сложности, с которыми столкнулись при проектировании объездной дороги вокруг Хабаровска.
— И что с этим можно сделать на уровне края?
— К сожалению, земельное законодательство, с одной стороны, четко распределяет полномочия уровней власти в отношении землепользования, но с другой — не формирует центра принятий решения по земельным вопросам. А для инвесторов наличие такового центра для решения всего и вся — крайне важно. И даже если будет один центр по земле, другой — по стимулам и льготам, третий — по идеологии промышленной политики, это все удлиняет, усложняет, запутывает. А бизнес с точки зрения инвестиций идет не туда, где все хорошо, а туда, где все просто.
— Но если разрешить проблемы с землей, что останется?
— Проблем немало. Одна из них — это имидж Хабаровского края. Причем не в плане того, что этот имидж плохой. Он специфический, сформированный прежней политикой и имеющимся потенциалом, но он недооформлен. И вопрос даже не в том, что край далеко: инвестора сегодня расстоянием не напугать. Вопрос в том, что другие субъекты раньше, чем Хабаровский край, начали задумываться о придании себе в общественном сознании каких-то притягательных черт. Не факт, кстати, что они имеют место быть на самом деле. Но некие мифы в отношении дальневосточных регионов уже сформированы.
— Например?
— Скажем, Камчатка — «рыбный край». Но почему-то не Хабаровский край «рыбный», хотя мы в этом году побили рекорд по добыче лососевых. Сахалин — «нефть и газ». Приморье — ну там вообще все здорово, и губернатор из столицы. А что такое Хабаровский край? Самолеты? Икра, медведи?
— Может быть, Амур?
— На мой взгляд, Хабаровск не ассоциируется с Амуром, хотя это одна из величайших рек страны и мира. Вот Самара, Саратов, Волгоград, Астрахань — это однозначно Волга. И Амур также может стать брендом. Это значит, нужно как минимум развивать водный туризм. А как максимум — серьезно заняться тем, чтобы Хабаровск и Амур были связаны в общественном сознании. Даже проблемы Амура, качество воды в котором, как известно после событий 2005 года, очень сильно зависит от состояния промышленности в Китае, можно превратить в достоинства. Сумели же умные головы Ульяновска, родины Ленина, заинтересовать страны «красного пояса», которые теперь с удовольствием изучают там прошлое строительства коммунизма. Так и в Хабаровске, пользуясь тем, что мы — город на Амуре, можно создать центр восстановления биоразнообразия и сохранения баланса крупных водных систем, Институт Амура. А где еще этим заниматься?
«Путь один: создать в крае центры развития технологий»
— Зато люди, приезжающие в Хабаровск, отмечают, что это уютный город, европейский на вид.
— Да, а Комсомольск-на-Амуре — крупный промышленный центр с сильной индустрией. Но когда принимается решение об инвестициях, этого мало. Нужно понимать, а каково же здесь вести бизнес.
— Если этого ответа нет даже у вас, что тогда думать инвестору?
— Каково здесь бизнесу, мы понимаем. Общепризнано, что основным инвестиционным потенциалом обладают предприятия, попадающие под критерии среднего бизнеса. Крупные индустриальные комплексы в крае всем известны, их можно пересчитать по пальцам. Малого бизнеса, занятого в основном в сфере услуг, по нашим оценкам, в регионе около 14 тысяч юрлиц и 35 тысяч индивидуальных предпринимателей. А вот среднего — только 140. При этом, к примеру, в Самарской области компаний среднего уровня — на порядок больше. И это не потому, что область больше, хотя и там тоже серьезно развита промышленность. А потому, видимо, что у нас среднему бизнесу некомфортно.
— Как же тогда зазвать инвестора? Придумать яркий символ региона, напечатать миллионы открыток и распространить по всей стране?
— Вопрос хороший. Мне кажется, путь у нас один: создать в крае центры развития технологий в традиционных для Хабаровского края отраслях. Это авиастроение, судостроение, металлургия. В нефтепереработке мы коллег из других регионов, наверное, не побьем, как и во многих других сферах — так уж сложилось исторически. Нужно искать и новые сегменты и отрасли развития, но в чем они, пока вопрос: в лесопереработке, золотодобыче, в освоении и воспроизводстве водных биоресурсов? Но уже есть отрасли, где мы традиционно сильны. Они могут и должны стать заказчиками инноваций, которые потянут за собой и инвестиции. Не секрет, что за деньги сейчас можно купить любые новые технологии. Но мы должны здесь сформировать среду, которая эти самые технологии бы рождала для дальнейшего воспроизводства.
И не факт, что в Москве думается лучше: «шарашки», создававшие новые технологии в Советском Союзе, работали где угодно. И в Хабаровском крае есть база для появления научно-внедренческих, инжиниринговых центров. Не «Силиконовых долин», конечно. Но, если хотите, «Инжиниринговых долин».
— Это то, что сейчас принято называть модными словами «индустриальный парк» и «технопарк»?
— Это место, где все, кто захочет создавать центры развития технологий, любые высокотехнологичные бизнесы, смогут получить преференции, льготы и вообще в глобальном смысле поддержку от государства.
— А наука с таким мощным заказом справится?
— Что-то уже есть: бизнес-инкубатор при Тихоокеанском госуниверситете, подобные структуры при Комсомольском техническом университете. Их правительство края также будет поддерживать, выводить на новый уровень.
— Хорошо, но сами наши крупные промышленные предприятия к тому, что вокруг них появится пояс обслуживающего их среднего бизнеса, готовы?
— Приближение науки к высокотехнологичным производствам, таким, как Комсомольский-на-Амуре авиазавод или Амурский судостроительный завод, — это история не про КнААЗ и АСЗ. Это лишь площадки для быстрой апробации созданного. Но в общем смысле все гораздо шире. Это возможность теоретиков и практиков взаимодействовать и транслировать новые технологии для других предприятий, работающих в этой же сфере. Те же самолеты Су — это результат кооперации сотен предприятий, в первую очередь российских, а Sukhoi SuperJet — итог вообще широкой международной кооперации. Точно так же и мы в Хабаровском крае можем создать центры, которые будут выводить новые технологии на российский и международный рынок.
— И пробьемся?
— А почему бы нет — это же будет высокотехнологичный продукт.
«Чтобы ТОР не сыграли злую шутку, нужно формировать их региональные аналоги»
— Потребуется немало лет, чтобы все это хотя бы запустить. А первоочередные задачи, как вам видится, в чем?
— Нужно быть прагматиками: 2015 год — это работа над созданием территорий опережающего социально-экономического развития (ТОР). Хотя здесь есть определенные риски. ТОР могут сыграть с нами злую шутку. Они, безусловно, станут территориями опережающего развития, но на фоне чего? Могут — на фоне стагнирующего окружения. Как некие мощнейшие магниты, они могут втянуть в себя и сконцентрировать и средства, и людей. Но это может не вовлечь в развитие всю остальную территорию, не стать локомотивом для всей экономики субъекта.
— Однако если таких точек появится не одна, а несколько, для региона это все равно движение вперед?
— Поэтому мы и говорим только о риске. О том, что работа над ТОР не должна заслонить все остальные направления. Потому что сейчас получается, что регионы, создавая у себя территории опережающего развития, нарабатывают то, что потом уйдет под управление центра. А это может нарушить баланс производственного и территориального планирования.
— Но разве получится частью экономики единого региона управлять из самого региона, а частью — из Москвы?
— Поэтому мы и говорим, что для того, чтобы не возникло подобного дисбаланса, нам нужно формировать аналоги ТОР регионального уровня. Уже сейчас активизировать работу по созданию, например, индустриальных парков. И использовать то, что мы сейчас, к сожалению, не используем: скажем, инвестиционный потенциал транспортных магистралей. Мне, исколесившему всю центральную Россию, странно, что на трассе Хабаровск—Комсомольск-на-Амуре—Совгавань остановиться поесть можно только в двух-трех местах. И это не из-за недостатка транспортного потока или людей, желающих через каждые 200-250 километров останавливаться. В крае пока даже нет программы развития придорожной индустрии. Понятно, что это требует первичных вложений, создания площадок. Условно говоря, региональным ТОРом как раз и могут стать подобные площадки, обеспеченные инфраструктурой.
— Не мелковато?
— Знаете, я много лет ездил между Москвой и Самарой. И видел, как сначала там стояли какие-то шалаши с мангалами. Потом — какие-то вагончики. Потом — избушки. Потом они начинали обустраиваться, кто-то выживал, кто-то нет. Но сегодня это реальные центры, где разворачивается активность всего близлежащего населения: там проходят деловые встречи, свадьбы, дни рождения. Все это обрастает зонами отдыха, бильярдами, точками для дальнобойщиков. И это не потому, что там люди богаче, чем здесь.
— А почему тогда?
— Не могу пока понять. Может, народ в Хабаровском крае суровее? Не привык каждые два-три часа пить чай или кофе? Но при всем при этом мы не обустраиваем даже места продажи рыбы, икры, изделий местных мастеров. А люди стоят и на удочках продают свою копченую рыбу.
— Так это же нелегальный рынок.
— Так давайте сделаем его легальным! Обустроим площадки для торговли, для заправок, для ларьков. Да, это не миллиарды, хотя в итоге все может вырасти в миллиарды товарооборота. Когда мы думаем о развитии большой индустрии, с одной стороны это хорошо. Но это палка о двух концах. Малый и средний бизнес в большом производстве не видит себя, и мы не понимаем, что за отчетами о самолетах и кораблях теряется целый сегмент возможных инвестиций.
«Нужны яркие, знаковые мероприятия»
— Вы говорили о едином центре принятия решений для инвестора, о пресловутом «одном окне». А что это? Точка, куда инвестор приходит с пакетом документов и получает решение, или точка, куда он приходит совсем без ничего и получает просто информацию?
— Без разницы.
— «Одно окно» на уровне руководителей правительства — это вы?
— Мы «одно окно» по организации процесса. Губернатор должен принимать только миллиардеров. Сегодня из-за отсутствия единого «окна», из-за того, что нет структуры, которая бы упорядочивала весь процесс, возникают большие сложности. Кто-то приходит с толстой пачкой документов — их и за час все не прочитаешь. А кто-то должен ему сказать: вот это выбросьте, а вот это переделайте, и мы вам поможем. Кто-то пришел без ничего, но с замечательной идеей. А кто-то — с плохонькой идеей, с плохонькими документами, но в процессе обсуждения все это можно улучшить. Так вот, на последующий уровень принятия решения должны выходить не просто инициативные люди или друзья друзей, которых вовремя завели в нужные кабинеты. Должна быть нормальная технология инвестиционного процесса. Скажем, к главе комитета по инвестициям и инновационному развитию должны прийти, пройдя «три круга ада», но «ада» не бюрократии, а содержания и экономизации проекта. Ко мне — «четыре круга ада». А к губернатору — со словами не просто «я хороший, помогите мне», а уже с успешным прохождением конкретных ступеней: первой, второй, третьей. Тогда и разговор уже становится более предметным.
— То есть у губернатора инвестор появляется, чтобы заключить инвестиционное соглашение и пожать руки?
— Нет, безусловно, губернатор должен иметь право на корректировку, регулировку, изменение приоритетов. И руководителя крупной госкомпании мы ни в какое «одно окно», конечно, не загоним. Но отдельные инвестиционные проекты должны проходить через все ступени проработки.
— А инвесторы уже знают, что такое «одно окно» для них создается — это комитет по инвестициям, это подведомственное вам агентство инвестиций и развития Хабаровского края?
— Раньше инвесторы шли в отраслевые министерства, к губернатору, к инвестиционному уполномоченному — куда угодно. И мы не исключаем, что куда инвестор обращался, туда он и будет обращаться. Наша первая задача — проинформировать эти контактные группы, что есть новый отраслевой комитет, есть агентство. А вообще нужны яркие, знаковые события, мероприятия, которых в последнее время, к сожалению, не происходит.
— В планах что-то подобное уже есть?
— Конечно, причем не одно. В Хабаровске должен пройти крупный инновационный форум. В Комсомольске-на-Амуре — пока всероссийская конференция по развитию промышленного туризма. А в Совгавани — международная конференция «Порты России», которую неплохо бы сделать ежегодной.
— Сразу встает вопрос, связанный с состоянием инфраструктуры всего края, но небольших городов особенно: а где в Советской Гавани будут жить гости крупной международной конференции?
— Да, проблема есть. Но жизнь-то там тоже есть. И первый год, думаю, будет непросто. Но выходы найдем. Пригоним туда круизный лайнер или железнодорожные спецвагоны. В конце концов, разместим участников мероприятия по частным квартирам. Будут жить там, чтобы понятно было: мощнейшая гавань, а специалистам не только жить, но и временно разместиться проблематично. И гостиничный бизнес под эти мероприятия неизбежно начнет подстраиваться.
— А ведь это и к Комсомольску-на-Амуре, и к Хабаровску вопрос.
— Да, здесь тоже мелких гостиниц много, а крупных объектов — нет. Но эту проблему как раз и призвано решить развитие мощного выставочно-конгрессного узла близ хабаровского аэропорта.
— Получится ли это сделать быстро?
— Времени у нас и впрямь немного. Два-три года — и изменения должны уже «вылезать из земли». Потому что и президентские, и губернаторские выборы не за горами. А то, что будет происходить в ближайшее время, в частности, принятие закона о ТОР — это начало формирования повестки президентских выборов. И по реализации этих пунктов оценку власти будет давать целая территория, пусть и малонаселенная, но политически важная, а также все мировое сообщество.