"Если работаешь, возможно все"

На прошлой неделе состоялась российская премьера балета "Татьяна" Джона Ноймайера с Дианой Вишневой в главной роли, а в конце ноября в Москве пройдет фестиваль Context, также организованный балериной. "Огонек" поговорил с героиней сезона

— В рейтинге Forbes вы вошли в число "50 русских, завоевавших мир". Ваша карьера началась с яркого выступления не в России, а в Лозанне, на Международном конкурсе юных артистов балета. Насколько сегодня стало проще или сложнее русскому артисту выстроить международную карьеру?

— Сейчас, конечно, намного легче. В открытом глобальном мире все зависит от твоей личности, индивидуальности. Но — и это остается неизменным — чтобы стать востребованным артистом серьезного масштаба, необходима очень крепкая школа. Я знаю только три такие школы в мире — это Москва, Санкт-Петербург и Париж. Наверное, еще Нью-Йорк. Но если посмотреть на соотношение исторического значения и традиций, естественно, американская школа в этом смысле еще совсем юная. Когда я поступала, была только одна, самая известная школа в Санкт-Петербурге, и в нее хотели попасть танцовщики со всего Советского Союза. Представляете, какой был отбор? Брали самых достойных и... самых здоровых. Огромное внимание уделялось здоровью. Сейчас меня часто спрашивают: как же так, в балетной школе детки еще такие маленькие, а уже с болячками?.. А это потому, что сейчас попасть в балетную школу стало гораздо проще. Возможно, этим детям вообще противопоказано заниматься балетом. Но все-таки школа — это наше огромное преимущество, залог того, что именно наши работают в разных театрах мира или выступают как приглашенные звезды.

— Фестиваль современной хореографии Context вы проводите в Москве. Почему здесь, а не в Санкт-Петербурге, вашем родном городе?

— Мы долго искали, где можно провести этот фестиваль. Думали и о Санкт-Петербурге, и о Казани. Одновременно вырабатывали и формат, наполнение фестиваля. В конечном итоге стало понятно, что реализовать наши идеи логичнее всего в Москве. На сегодня это лучшее место в России для проведения крупного международного фестиваля. Наш фестиваль, хотя и небольшой по длительности — в прошлом году три дня, в этом году четыре,— но очень насыщенный. Каждый час что-то происходит — выступает несколько зарубежных компаний, идут мастер-классы, программа молодых хореографов, киносеансы... Дело это сложное и затратное. Масса организационных вопросов: площадки, логистика, финансы. Министерство культуры, как и в прошлом году, откликнулось на нашу просьбу о помощи. Оказал содействие московский департамент культуры. Родной Санкт-Петербург я, конечно, не забываю, привожу туда свои проекты и стараюсь радовать. Но, к сожалению, в Северной столице сегодня настроение какое-то...

— Какое?

— Знаете, на моем веку в Санкт-Петербурге происходило невероятное количество интересных событий. Но сейчас я почему-то этого интереса к новому не чувствую. В Москве много действующих площадок современного искусства самого разного формата — от "Гаража" в парке Горького и "Винзавода" до "Гоголь-центра" и театра "Практика". Плюс фестивальная жизнь. Везде — жадный интерес зрителя. И моим фестивалем в Москве заинтересовались сразу.

— В 2010 году вы учредили Фонд содействия развитию балетного искусства Дианы Вишневой. Какова сейчас его судьба, чему он содействует, в каком состоянии?

— Мы участвуем как в социальных, благотворительных, так и в творческих мероприятиях. Так, например, год назад мы выпустили "Грани" — это совместный творческий проект моего фонда и американской компании Ardani Artists, который включал два балета, поставленных знаменитыми современными хореографами, Каролин Карлсон и Жан-Кристофом Майо, специально для меня. Без участия фонда вряд ли бы состоялся показ легендарного "Болеро" в постановке Мориса Бежара, которое я смогла станцевать на открытии новой сцены Мариинского театра в 2013 году. Фонд наш активно помогает детям: регулярно покупает большое количество билетов на спектакли в Мариинский театр, участвует в благотворительных вечерах, сборы от которых идут по конкретным адресам.

— Поговорим о развитии современной хореографической школы в России. Мы регулярно выписываем из-за рубежа звезд-хореографов с громкими именами. Почему? Нет собственных или так привычнее?

— В условиях глобализации приглашение зарубежных хореографов в Россию я считаю абсолютно нормальной практикой. Как мы приглашаем, так и нас приглашают. Например, Алексей Ратманский с успехом ставит балеты за рубежом, работает главным балетмейстером Американского балетного театра. У театральной премии "Золотая маска" есть номинация "Современная хореография" — она, на мой взгляд, помогает разобраться в том, что собой представляет сегодня современная хореография в России, выявляет новые имена. Тем не менее понятно, что мы в этом смысле отстали от западного мира, наверное, поэтому я и делаю фестиваль Context. У нас до сих пор распространено мнение, что современный танец какой-то не такой — то ли непонятный, то ли бессмысленный. И при этом интерес к современному танцу огромный. Я сужу по тому, с какой фантастической скоростью раскупались билеты на наши фестивальные спектакли практически без всякой рекламы. Но для меня самое главное — фестиваль дает шанс молодым хореографам по-новому заявить о себе миру.

— Есть ли в России предпосылки для развития школ современного балета?

— У нас есть богатейшая история классического танца. Но такого количества разнообразных школ и современных направлений, какие сегодня существуют на Западе, у нас, безусловно, нет, поэтому я и старалась знакомить Россию с другими школами. Привозить, например, работы Марты Грэм, знакомить с Эдуардом Локом и Каролин Карлсон. Ведь это весьма особенное дело, когда ты, балерина с классическим образованием и опытом, собираешься теперь танцевать что-то кардинально иное. Зрители идут на имя, но, оказавшись на спектакле, например, "Грани", они вдруг понимают, что это совсем другая история. И, получив новый импульс, они втягиваются в знакомство с тем, что такое современный балет. Зрительский интерес — одна из предпосылок развития.

— Когда вы впервые почувствовали в себе желание и возможность заняться современной пластикой?

— Всегда хотелось!.. Это началось, когда я увидела первые записи балетов современных зарубежных хореографов, когда у меня появилась возможность ездить по миру и смотреть труппы. Сегодня я уже ищу выступления не только тех трупп, которые признаны во всем мире, но и совсем новых.

У нас есть мнение, что танцевать современную хореографию классической балерине из классического театра с классическим репертуаром — абсолютно невозможно. На своем примере я демонстрирую, что такая возможность есть. Современная пластика позволяет классическому артисту посмотреть на мир танца по-новому. Многие жалуются, что это травмоопасно. Да, говорю это на собственном примере — это травмоопасно. Да, сложно, да, иногда кажется, что невозможно. Но если работаешь, то возможно все. Я несколько дней назад встретила хореографа Анжелена Прельжокажа, с которым несколько лет назад работала над постановкой "Парка" в Мариинском театре и который приедет на Context. Обсудили фестиваль, обменялись новостями, и он мне сказал: "Это невероятно, ты не останавливаешься". А как иначе жить? У меня уже заканчивается карьера, и если не двигаться вперед, то что я вообще делаю в профессии?

— Можете ли вы выделить несколько наиболее перспективных направлений в сегодняшней хореографии?

— Что значит "перспективных"? Есть хореографический язык, танцор выбирает свой лексикон, выливает свои эмоции, это очень субъективно. Я не ориентируюсь на моду или перспективность. Я просто смотрю, что мне ближе по внутреннему ощущению.

— И что вас заинтересовало в последнее время?

— Я за свои 20 лет карьеры попробовала много направлений и работала с разными современными хореографами. Сегодня я уже достаточно хорошо разбираюсь, чтобы понять — талантливо это сделано или еще надо подрасти. Вот тут надо помочь, а тут прекрасная пластика, но нет режиссерского мышления, или наоборот. Например, на меня произвели впечатление спектакли театрального режиссера Андрея Жолдака. Я видела две его последние работы — "Мадам Бовари" в Санкт-Петербурге и "Электру" в Македонии.

— Я знаю, что на втором фестивале Context свои работы покажет танцевальная компания Gauthier Dance из Штутгарта. В прошлом году на фестивале выступал ее основатель Эрик Готье, в этот раз труппа приедет уже полным составом. Как вы формировали программу и почему именно этот пул коллективов, артистов?

— Безусловно, нам важно представить мировых лидеров современного танца, и в этом году в программе фестиваля Context будут Нидерландский театр танца, танцовщики труппы Анжелена Прельжокажа. Но все же одна из главных задач фестиваля — показать танцевальные коллективы, совершенно незнакомые российскому зрителю. В этом году впервые в Россию приедут "Ate9 Dance Company" из Лос-Анджелеса и труппа голландского хореографа Нанин Линнинг. На фестивале мы большое внимание также уделим лаборатории "Мастерская хореографов".

— В чем особенность лаборатории?

— Поначалу я думала, может, у этих молодых хореографов все в порядке и ничего этого и не нужно делать? Но потом стало ясно, что им нужна площадка, возможность экспериментировать. Именно экспериментировать. После первого фестиваля сомнений в том, что лаборатория современного танца в таком формате нам просто необходима, у меня уже не было. По итогам первого фестиваля танцовщик и хореограф Владимир Варнава получил возможность пройти стажировку у Каролин Карлсон в Atelier de Paris и приехал оттуда совершенно другим человеком. Константин Кейхель поехал в Роттердам, где получил возможность поработать в компании Codarts и создать с ними новую постановку — мы покажем ее на предстоящем фестивале. Для европейцев свободное передвижение с посещением фестивалей, мастер-классов — обычное дело. Танцоры и хореографы работают в маленьких компаниях, пока, допустим, никому не известных, но зато они общаются и растут. А у нас ощущается большая нехватка такого творческого общения. Мы сейчас говорим, что у нас мало русских хореографов. Это потому что этим никто не занимается. А новое поколение танцоров — совсем другое. Если сравнивать с моим поколением, то они уже готовы к современному искусству.

— На днях в Театре им. Станиславского и Немировича-Данченко был представлен балет "Татьяна" в постановке Джона Ноймайера, где вы исполняете заглавную роль. Как складываются творческие отношения у вас нынешней с Татьяной?

— Надо начать с того, что это совершенно непривычная Татьяна. Джон ни в коем случае не меняет историю, которая была у Пушкина, но предлагает свою Татьяну и это абсолютно современный взгляд. Ноймайер — потрясающий балетный режиссер. Вся история спектакля закручена вокруг Татьяны и показана через ее внутренний мир, ее сны, ее воображение. Также и у Леры Ауэрбах, создателя музыки к балету, свое видение на Пушкина и на Татьяну. Для меня это больше драматический спектакль, где действие кинематографически живое и разнообразное. Как воспримет спектакль наш зритель, мне сказать сложно, но я свою Татьяну уже полюбила.

Беседовала Елена Кравцун