Научные сотрудники Государственного центрального музея кино в полном составе подали в отставку. Это связано с недоверием к новому директору Музея Ларисе Солоницыной. Президент Нового института культурологии Кирилл Разлогов ответил на вопросы ведущего "Коммерсантъ FM" Бориса Блохина.
Фото: Илья Питалев, Коммерсантъ / купить фото
Свою позицию сотрудники музея выразили в открытом письме министру культуры Владимиру Мединскому. В Минкультуры официально письмо пока не поступало.
— Чем вызвано недоверие к Ларисе Солоницыной?
— Дело в том, что это всегда довольно болезненный процесс прихода нового руководителя, назначаемого не из состава коллектива, а извне, сверху. Кроме того, по опыту последнего времени ясно, что некоторые назначаемые руководители приходят, скорее, как ликвидаторы, чем как созидатели. Но в данном случае, поскольку я хорошо знаю Ларису, Наума Ихильевича и состав Музея кино, я могу тут с сожалением сказать, что не удалось найти общий язык. И здесь проблема даже не в личности Ларисы Солоницыной, а в том, что она находится, как многие современные руководители, между молотом и наковальней. Между требованием вышестоящего органа, которое зачастую либо невыполнимо, либо требует абсолютно циничного и лишенного понимания реального дела подхода. И коллективом, который не всегда готов к изменениям, даже когда они необходимы. Тем более, в случае Музея кино, организации, которая существовала на энтузиазме, без своего здания и буквально авторитетом Наума Ихильевича Клеймана.
Я знаю, что Лариса надеялась и Наум Ихильевич надеялся, что ситуацию можно будет разрешить безболезненно. Но, видимо, это не удалось. Я не знаю в подробностях, что именно происходит в Музее кино. Но это зависит не столько от личности, сколько от некой общей ситуации, от того, что зачастую управляют процессом люди, которых я назвал новыми варварами, принципиально не понимающие особенности культуры, культурной деятельности. Для них процесс управления этими сферами, — это касается не только культуры, это касается и образования, — сводится к двум понятиям. К эффективному менеджменту, то есть управлению людьми безотносительно к тому, чем они занимаются, и управлению денежными потоками. При таком подходе просто нельзя понять специфики тех отраслей, которые живут на своем представлении о неких высших духовных ценностях.
— Как вы считаете, какой будет дальнейшая судьба Музея кино?
— Она в любом случае будет драматической. Поскольку Музей кино уже был близок к ликвидации. Первый сценарий — он будет ликвидирован за ненадобностью, поскольку государству в этой ситуации не очень нужен. Либо он будет реформирован в нечто принципиально иное по своему характеру. Это будет зависеть от того, какие люди туда придут. Если действительно весь коллектив уйдет дружными рядами, то тогда надо будет создавать нечто заново, а нечто заново создавать — это большие затраты при том, что государство в данном случае рассчитывает на их минимизацию и оптимизацию вплоть до ликвидации.
— А нечто иное в случае с Музеем кино, это что может быть? Какие-то новые технологии могут прийти на смену старым?
— Нет, в данном случае речь идет о том, чтобы создавать организацию с нуля. Во-первых, стоит ли ее создавать, а, во-вторых, ее можно создавать совершенно на иных основах и в иных формах, какие существуют в мире. Это такая же утопия в данном случае, позитивное решение вопроса — это такая же утопия, как создание на месте гостиницы "Россия" огромного культурного центра, который там естественно может занять место при любом разумном управлении городом. Так бы оно и было, но здесь вступает в силу такое количество разного рода обстоятельств, что ликвидировать легче. Если действительно придет человек, обладающим достаточной властью, умением, знанием ситуации, то с нуля можно действительно создать. Но это будет уже не то, что создал Наум Ихильевич, к сожалению, но спасти коллекцию удастся. Возможности компромисса еще не все ликвидированы. Я надеюсь, что некий разумный компромисс будет найден. Хотя сомневаюсь, что на этом этапе он будет бескровным.