Королевы тоже плачут

Гастроли опера

Две примечательные сопрано, известные своим умением петь музыку бельканто, Анна Бонитатибус и Эрмонела Яхо спели в Москве одна за другой. Сольный концерт "Семирамида — царственная особа" и опера Доницетти "Анна Болейн" два дня подряд собирали ценителей современного вокала и редкой музыки. Обеих прим в партиях королев слушала ЮЛИЯ БЕДЕРОВА.

Не только Бонитатибус, но и Яхо уже бывали в Москве, причем первая — как оперная героиня (она пела в концертных филармонических исполнениях партии Орфея, Ромео и Золушки) и как сольная певица. Яхо пела только в концертном формате. Теперь они поменялись жанрами — Яхо пела главную партию в концертном исполнении "Анны Болейн" в Московской филармонии. А Бонитатибус приехала в Дом музыки с сольной программой из музыки со своего диска-бестселлера "Semiramide La Signora Regale", где подобно Чечилии Бартоли предложила кроме известной музыки еще архивные раскопки, в том числе собственноручно найденную арию Мануэля Гарсии — композитора и первого Альмавивы в россиниевском "Севильском цирюльнике". А в концерте еще спела мировую премьеру арии "Son infelice, son sventurata" Себастьяно Назолини. И все — из музыки бельканто про Семирамиду, причем интересно, что Бонитатибус не катает по миру концертную копию записи, но дополняет программу и образ новыми текстами-открытиями. Пела Бонитатибус не только чудесно, но и целиком оставаясь в границах собственного понимания стиля и музыкальности, в котором одни ценят эмоциональный жар, античную светлую стать, специфику пограничного голоса и актерское обаяние, другие — уникальную тонкость фразировки и богатство нюансов бесконечного пианиссимо, когда кажется, что не голос, а инструмент занимается нескончаемой вышивкой по партитурам. Семирамида в многочисленных музыкальных версиях, которые выбрала Бонитатибус, была и триумфальной, и трагической, и величественно статуарной, и по-детски подвижной. Все получалось у певицы равно интересно, но фирменная проникновенная тонкость вокального шитья и глубина образа особенно выигрышно соединились в моцартианской музыке Никколо Йоммелли из оперы "Узнанная Семирамида" (еще звучали фрагменты из опер "Семирамида в Аскалоне", "Смерть Семирамиды", "Месть Нино, или Семирамида" и нескольких "Семирамид" просто).

Сопрано Эрмонелы Яхо совсем другого типа — мощное, серебристой краски, со звоном, с могучими способностями в кантилене и суровостью в колоратурах. Хоть и было перед началом объявлено, что певица извиняется перед публикой (она вынуждена принимать участие в исполнении оперы, будучи больной), о большей части центральной партии в грандиозной трехактной "Анне Болейн" Доницетти Яхо дала полное представление, в том числе бесстрашно вытягивая верхние ноты, для которых ей в этот вечер требовалось чуть больше актерства, нежели это могло быть, была бы она в безупречной форме. Королева в интерпретации Яхо величаво страдала три акта, удивляя разностью оттенков, плавной обобщенностью и ровным качеством страдания и музыки своей партии, каким бы стилистическим разнообразием она ни была отмечена. В то время как исторические хроники сообщают — отвергнутая мужем Анна Болейн, жена Генриха VIII, вынужденная выбирать между смертью и честью, умерла на эшафоте, а вовсе не как в опере — от горя, Доницетти придал трагическому финалу утонченные, не кровавые краски, и у королевы в опере самая стилистически насыщенная и красивая музыка.

Но не только ей достались аплодисменты в финале — юный мексиканский тенор Диего Сильва, у которого все впереди, удивительно запросто компонующий напряжение в голосе в верхнем регистре с очаровательной легкостью фразировки, публике тоже полюбился. Американка Кейт Олдрич в тяжелой партии разлучницы Джейн, требующей недюжинной силы и концентрации, и Симоне Альбергини в небольшой партии Короля заставили поверить своим героям, а Дарья Телятникова в брючной роли пажа Сметона подкупила всех сфокусированностью вокальной линии, которой не совсем хватало даже в главных партиях, музыкальной нежностью и стилистической верностью. В то время как ее российские коллеги Константин Шушаков (хоть партия Рошфора для него низковата) и Харви--Игорь Морозов отвечали за надежность ансамбля.

Исполнение "Анны Болейн" в одном из самых серьезных и популярных абонементов Московской филармонии вообще большое событие. И, как всегда бывает в "Оперных шедеврах", не только потому, что образец доницеттиевского бельканто — трагическая, романтическая, пышная опера о любви, чести, верности, злокозненных интригах и многофигурной смерти из английской истории головокружительно сложна для исполнителей и в Москве не идет (сложно представить себе, когда и как могла бы). Еще, как всегда, кастинг и качество были не по-московски эффектны, а исполнение оказалось ценным настоящей цельностью, а не только красотой элементов. Собрать такую большую и виртуозную оперную конструкцию и выставить ее на свет полностью, во всех ракурсах — удача, требующая недюжинного героизма. Именно его и продемонстрировал главный герой вечера — Марко Дзамбелли. Как это бывает в программах абонемента, русский оркестр с импортным дирижером словно запел не своим голосом, а Дзамбелли — воодушевленный и спокойный одновременно — оказался на редкость внимательным к солистам и оркестру музыкантом. Он позволил Академическому симфоническому оркестру Московской филармонии три акта подряд удивлять красотой баланса, звука и соло, а певцам — не теряться ни в ансамблях широкого дыхания, ни в могучих ариях, ни в том самом плотном и живописном оркестровом звучании, которое сам и выстроил, сделав оперу стройной и собранной красивой романтической трагедией.