В Москве начала свою работу выставка Exhibit B, и это – смелое решение: немногим более двух недель назад выставка со скандалом завершила свою работу в Лондоне
От перфоманса на тему расизма поневоле ждешь театральности, здесь же – у самого входа табличка: «Вы пришли на выставку, а не на театральное представление. Не торопитесь и рассматривайте столько времени, сколько вам потребуется». На выставке – 18 актеров, изображающих экспонаты этнографического музея. Никто из актеров не говорит и не шевелится – тем самым отвечая главной идее художника: что было бы, если бы экспонат музея естественной истории или голова в кунсткамере посмотрела бы на вас в ответ? Тишина оказывается сильнее слова – пристальный взгляд каждого экспоната рождает чувство неловкости и стыда, и выдержать хотя бы несколько минут рядом с живыми муляжами получается далеко не у каждого. Против «беззвучности и пассивности» чернокожих актеров – того самого приема, который делает выставку сильной и убедительной – и выступали протестующие в Лондоне. Они посчитали перфоманс, посвященный расизму, примером самого расизма – для белого художника чернокожие актеры выступают как беззвучные тела. Вместо того, чтобы позволить им рассказывать собственные истории, он использует их как инструмент для того, чтобы показать привычный европейцам нарратив – пусть и с акцентом на той стороне колониальной истории, которую европейцы предпочитают забыть.
Автор – южноафриканский художник Бретт Бейли – работает со сложной и болезненной материей культурной памяти. В 1994 году после коллапса апартеида он отправляется на несколько месяцев в деревню племени Ксоза, где когда-то вырос Нельсон Мандела. Ритуалы и музыка Африки легли в основу первых его работ – в том числе и перфоманса «Ipi Zombie», последовавшего за нашумевшим преследованием 50 женщин. Их обвиняли в гибели 12 школьников в автобусной аварии, которых этих женщины якобы собирались превратить в зомби. Следующий перфоманс – музыкальная пантомима «iMumbo Jumbo»: племенной вождь хочет вернуть череп своего предка, убитого в колониальные времена – а сейчас череп находится в коллекции шотландского охотника за сокровищами. Уже здесь Бейли касается темы травматичного колониального прошлого – и продолжает эти темы в своих следующих работах, где занимается более глубоким и травматичным контекстом. В «Большой дада» (Big Dada) он проводит параллели между режимами Роберта Бугабе и самого жестокого диктатора африки Иди Амин, а затем в "Орфее" он погружает свою аудиторию в мир африканского страдания, тяжелого труда и работорговли. Бейли получает репутацию самого бесстрашного театрального режиссера Африки – и на выставке Exhibit B показывет не только истории жертв расизма прошлого, но и ставит с ними в один ряд беженцев – жертв центров депортации, обезличенных до цифр, графы о национальности, возраста и пола, приравнивая их к экспонатам человеческих зоопарков прошлого.
Exhibit B была показана в 12 европейских городах – и всюду вызвала бурные дискуссии, особенно в Берлине, где борцы с расизмом задавались вопросом о том, имеет ли право белый автор рассказывать истории черной эксплуатации. За несколько лет до этого Германия задавалась аналогичными вопросами в отношении выставки Сантьяго Сьерра – художника, знаменитого своими неоднозначными перфомансами с чеченскими беженцами в коробках, обесцвечиванием волос африканцев (чтобы они выглядели как европейцы) и живыми похоронами жителей Ирака, которых он во время перфоманса покрывает герметиком. В Германии же в рамках своей работы «245 кубических метров» художник превратил бывшую синагогу в газовую камеру – и каждый желающий мог побывать этом страшном пространстве, защищенный дыхательным аппаратом. Еврейская община тогда заявила, что здесь нет никакой работы с культурой памяти, только интенция ранить чувства тех, кто пострадал от холокоста. Критики написали, что он превращает историю в спектакль, эксплуатирует болезненную тему и упрощает события.
Те же аргументы были и у 23 000 протестующих в Великобритании, где выставка завершила свою работу несмотря на высокие оценки критиков. И Сантьяго Сьерра, и Бретт Бейли используют в своей работе один и тот же шокирующий прием оживления травматичного прошлого – заставляя пережить ужасы прошлого в настоящем. Это – очень сильный прием, который объединяет несколько временных перспектив в одной точке, связывая то, что мы знаем, то, что мы помним и то, что мы чувствуем, в едином пространстве. Работа, выполненная в этом жанре, по определению не может быть этичной – она заново оживляет травматический опыт у тех, кто смог его пережить, и заставляет пережить этот опыт всех остальных. Единственным критерием оценки работы здесь становится честность художника – событиями прошедших дней легко манипулировать, насаждая им новые смыслы, и задачей автора становится быть максимально честным и ответственным в сборе материала – так, как это делает Бретт Бейли, по несколько месяцев расследуя факты для каждой маленькой истории своего проекта. Несмотря на защиту властей (в Германии) и экспертов (в Великобритании) обе выставки оказались на грани закрытия, а выставка Бейли – была закрыта. Парадоксальным образом запрещенный в демократичной Европе материал оказывается возможно показать в более консервативной России. Какие дискуссии последуют за этой выставкой у нас – покажет время, а учитывая, что в перфомансе участвуют живущие в Москве мигранты из Африки и средней Азии, нам определенно будет о чем поговорить.