Апельсин для песчинки

Фестиваль кино

Возглавлял жюри 87-летний американский режиссер Джерри Шацберг, поразивший всех прекрасной интеллектуальной и физической формой. Прилетев из-за океана, он через два дня отправился в Лион на чествование своей давней подруги Фей Данауэй, еще через день вернулся, досмотрел пропущенные фильмы и сумел так организовать жюри, что оно вынесло решение за рекордные полчаса.

Приз "Золотой апельсин" надо было присудить одному фильму из десяти участвовавших в конкурсе. Некоторые из претендентов уже имели серьезную репутацию. "Белый бог" венгра Корнеля Мундруцо награжден призом программы "Особый взгляд" в Канне, а индийский "Суд" Чайтаньи Тамхане — призом Дино Де Лаурентиса и призом программы "Горизонты" в Венеции. Это был особенно сильный соперник. В картине подробно, от одного заседания к другому, воспроизводится судебный процесс фольклорного певца, обвиненного в том, что своими песнями протеста он довел до самоубийства чистильщика труб. Частный случай позволяет режиссеру вскрыть анатомию патриархальной судебной системы, характерной не только для Индии. Речь идет даже не о коррупции, а о косности мышления судей и прокуроров, происходящих, как правило, из низших слоев общества и пробивающихся наверх с помощью проверенного средства — конформизма. Им противостоит образованный, западно ориентированный адвокат: именно он пытается защитить певца, но сталкивается со стеной юридического произвола. Фильм подводит к парадоксальному выводу: интересы бедняков способны защитить, скорее, аристократы, но их большая часть народа воспринимает как "пятую колонну".

В противоположность этому фильму, состоящему из протокольного потока судебных речей, вопросов и ответов, "Испытание" снято без единого слова, а его герои изъясняются языком мимики и жестов. Этот эксперимент начинался с проекта исторического блокбастера про испытание водородной бомбы в Семипалатинске в 1953 году. Фильм продюсировал Игорь Толстунов, режиссировать собирался Павел Чухрай. Но бюджет был резко урезан, и вместо пафосной антитоталитарной мелодрамы пришедший на смену Чухраю режиссер Александр Котт снял камерный, интимный фильм, минималистский и совершенно бессловесный, напоминающий давние ленты среднеазиатского, еще советского живописно-поэтического кино. Девушка живет в степном домике c отцом, заботится о нем, организует нехитрый быт. Ей вековым обычаем уготован жених, молодой чабан, он надевает на невесту тяжелую декоративную цепь — символ вековой женской неволи. В один прекрасный день перед домом появляется русский парень, помощник оператора, который приехал в эти края снимать что-то важное — как выясняется, тот самый взрыв. В азиатской красавице пробуждается чувство к пришельцу, вырисовывается контур любовного треугольника, а языком их отношений по-прежнему остается пантомима.

Подняв тему болезненного прошлого, в котором сверхдержавные амбиции противостояли национальной и частной жизни, фильм окутывает ее флером медитации и пантеизма, превращая из драмы в элегию. Вместе с героями и авторами мы долго всматриваемся в отражение в колодце, в зарево рассвета, в то, как пламенеет огонь, течет вода, растет упрямая трава, как степную ширь невыносимо медленно бороздит грузовик, как девушка плетет косички, подает чай... Природа и быт созерцаемы в своей вечной сути, а человек с его безумствами — лишь песчинка этого космоса.

Мне не пришлось мобилизовывать свой патриотизм, чтобы выбить приз для "Испытания". В первом же туре жюри единогласно за него проголосовало. Как единственному представителю профессии критика мне поручили написать формулировку этого решения. Вот что получилось: "Фильм награждается за отражение конфликтов атомной эры, за визуальное богатство и аскетизм формы, возвращающие кинематограф к его истокам".