Критики и зрители фильма Никиты Михалкова "Солнечный удар" обсуждают не столько достоинства или недостатки картины, сколько фигуру режиссера и идеологическую подоплеку произведения. Журналист Наталия Осс считает, что острота реакций на фильм показывает, до какой степени накалена социальная атмосфера
Фото: Ирина Бужор, Коммерсантъ / купить фото
Зрители и критики картины "Солнечный удар" разделились на красных и белых, ровно как в самом фильме разделилась Россия времен гражданской войны. Красные и белые сходятся в сетовых и медийных атаках, портят друг другу нервы и репутации. Варианты борьбы с Михалковым предлагаются самые радикальные, вплоть до идеи заставить режиссера потом, после победы одной из сторон и люстрации, вернуть деньги, потраченные на съемки. Но есть и желающие поставить ему памятник.
Гонители и любители Михалкова обсуждают не столько фильм, сколько идеологическую трактовку истории, предложенную режиссером. Была ли Российская империя раем, который мы потеряли? Кто виноват – дворянство, церковь, власть или большевики, безбожники, литераторы – эти вечные критики России, была ли катастрофа неизбежной? В общем, кто был охотник, кто добыча. Фильм Михалкова не столько меняет общественное мнение – хотя и это тоже – сколько фиксирует некоторый новый стандарт: многие хотят вести свое родство от белых офицеров и благородной тогдашней интеллигенции, но практически никто – от большевиков. Эту горячую палочку стараются передать оппоненту: это вы — душегубица Розалия Землячка, – э, нет, это как раз вы! Образ "комиссара в пыльном шлеме" в свое время пощадила перестроечная публицистика, не вынесла Ленина из идеологического мавзолея, но теперь оказалось, что тот мавзолей рассыпался в труху.
Я искала аналогии – а был ли фильм, который забивал бы осиновый кол в труп прошлой эпохи? И нашла — "Покаяние" Тенгиза Абуладзе. При всей разнице зрительских реакций, режиссеров, контекстов, есть общее методологическое: после "Покаяния" поклоняться Сталину стало стыдно. Михалков, очевидно, хочет, чтобы после картины стало стыдно поклоняться идолу революции.
Критики обиженно пишут, что фильм – не для интеллигенции, и это – правда. Выход картины Михалкова заставляет зафиксировать и второй важный для общества момент: прежняя культурная иерархия сломана, интеллигенция теперь не самая значимая и влиятельная аудитория, борьба идет за массового рядового зрителя. Фильм сделан без оглядки на критику вообще, как будто и нет ее.
Кино из сферы культурного, эстетического или развлекательного-досугового переходит в сферу идеологического и политического. И это третий важный момент. При всех проклятых русских вопросах — как это случилось, почему произошла революция? — "Солнечный удар" сделан по голливудским законам. Мораль, назидание, государственная идеологема вписаны в сценарий так, что и понимаешь, что тобой манипулируют, а плачешь, как дитя.
И Михалков морализирует, предлагает свой взгляд и даже свою версию единого учебника истории. Проблема только в том, что массовое кино в Америке снимается под существующую государственную идеологию, а Михалков снимает фильм для воображаемого российского государства, которого в реальности нет. Где мы – в Российской империи, в Российской Федерации, в СССР или еще где-то – не очень понятно.
Мы потерялись, и потому уже который год не можем договориться о том, как трактовать события нашей истории. Зато — неважно, за белых мы или за красных – мы готовы уничтожить оппонента, как и сто лет назад.