Сцена покорилась зрителям

"Враг народа" Томаса Остермайера на фестивале "Территория"

Фестиваль театр

На фестивале "Территория", проходящем при поддержке компании "ИСТ-групп", показали спектакль "Враг народа" по одной из самых острых пьес Генрика Ибсена. Желая поддержать ее героя, доктора Стокмана, зрители толпой вышли на сцену. Такой бурной реакции, как в Москве, спектакль берлинского "Шаубюне" не вызвал ни на одном другом фестивале, считает АЛЛА ШЕНДЕРОВА.

Томас Остермайер, один из лидеров европейской режиссуры, ставит Ибсена не впервые: десять лет назад Москва видела его остросоциальную "Нору", адаптированную к современности Мариусом фон Майенбургом. "Враг народа" — пьеса менее известная, но в Европе и России ее сегодня вспоминают все чаще, видимо, по мере того, как вокруг ухудшается экология.

Курортный врач Томас Стокман обнаруживает, что лечебный источник, сделавший небольшой город знаменитой лечебницей и приносящий немалый доход, заражен. Он призывает горожан затянуть пояса, закрыть курорт на реконструкцию — и моментально становится всеобщим врагом, но не сдается, а произносит монологи о том, что большинство никогда не бывает право.

Взяв себе в помощники драматурга Флориана Борхмейера и актера Кристофа Гавенду Остермайер омолодил респектабельного доктора Стокмана, сделав его хипстером, в перерывах между пациентами успевающим убаюкать первенца, выпить с друзьями пива и поиграть в самодеятельной рок-банде. Полубогемный быт доктора и его жены Катарины (Ева Мекбах), разрисованные мелом стены (сценограф Ян Паппельбаум легко превращает это жилище в редакцию местной газеты, просто вместо слова "stockman" над дверью пишется "redaction") выдают прошлое героев: они недавно выбрались из нужды, даже няньку еще не наняли, а каждого гостя спешат усадить за заваленный снедью и уставленный бутылками стол.

У спектакля довольно долгая экспозиция: журналисты Ховстад и Биллинг пьют пиво и перебирают струны электрогитар, и даже старший брат доктора Петер, мэр города и начальник курорта, хоть и не пьет, сославшись на больной желудок, все равно вполне славный малый. В этой обстановке сразу и не поймешь, что растяпа Стокман, отыскивающий в домашнем хаосе какие-то письма, затеял настоящее расследование: послал пробы лечебных вод в лабораторию и получил подтверждение — вода заражена.

Актеры существуют умно, естественно и без нажима, произнося многословный ибсеновский текст, как будто он написан только что. Тучи сгущаются медленно и незаметно. Обаятельный и слишком наивный Стокман уверен, что город оценит его открытие, и всерьез полагает, что горожане могут устроить в его честь банкет. Рыжебородый Кристоф Гавенда поначалу играет смешного парня, которому легче укачать малыша, чем спорить со взрослыми. Когда же он понимает, какими продажными карьеристами стали те, кого он привык считать друзьями, то меняется даже внешне, превращаясь в борца с квадратной челюстью и горящим взглядом.

Высокомерные фразы мэра вроде "граждане должны верить, что мы делаем все необходимое" или "служащий должен следовать иерархии" понемногу заводят зал, но он все еще пребывает в том состоянии полуспячки, в котором сегодня часто воспринимают хороший психологический театр. Когда же Стокман выходит на трибуну (в белую кафедру превращается холодильник, повернутый другой стороной) и кричит, что экономика в кризисе, а все самые гнусные решения принимаются с согласия большинства, респектабельный мэр срывается: хватает микрофон и, ломая четвертую стену, втягивает в дискуссию зрителей.

Собственно, так это происходило везде, где игрался этот спектакль: в Берлине, на Авиньонском фестивале и даже в Москве, в первый день показа на фестивале "Территория". Везде зал делился почти поровну, но большинство все-таки было за Стокмана, предлагавшего закрыть прибыльный курорт и искать средства на очистные сооружения. Но во второй день московского показа в ответ на предложение высказаться с места кто-то из зрителей предложил: "А давайте все, кто за Стокмана, выйдут на сцену". Не успели актеры опомниться, как сцена Театра наций, где игрался спектакль, была заполнена до отказа, а зал почти опустел. "Мы поддерживаем Стокмана, потому что он в меньшинстве, а мы — за романтичного одиночку",— сказал кто-то. Другие говорили про атмосферу тотальной лжи: мол, сегодняшняя Москва похожа на описанный Ибсеном во "Враге народа" город. "Я не знаю такой пьесы",— парировал актер Инго Хюльсман, не выходя из образа мэра. Речи со сцены звучали все более горячие, хотя корректные: люди обсуждали накопившиеся в российском обществе проблемы. В какой-то момент Кристоф Гавенда даже предложил собравшимся проголосовать: смотреть пятый акт "Врага народа" или продолжить митинг. Зрители проголосовали за спектакль — и дисциплинированно покинули сцену.

Дальше все шло своим чередом: предатели Ховстад с Биллингом обстреляли доктора пейнтбольными шарами с краской, доктора отовсюду увольняли, потом он и Катарина пытались оттереть замызганные стены. И в конце в полном изнеможении усаживались пить пиво. Потому что и у Ибсена, и у Остермайера взывавший к общественной совести доктор Стокман оставался в полном одиночестве. Собственно, так играли и на этот раз. Только Кристоф Гавенда то и дело заговорщически посверкивал глазами в зал: и он, и люди по ту сторону рампы теперь знали, что тех, кому не хочется жить во лжи, иногда — очень редко — оказывается все-таки большинство.

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...