Каждый из правителей Афганистана, как бы он ни назывался, для народа эмир. Однако теперь, после последних выборов президента, у Афганистана сразу два эмира. Как это скажется на войне и мире в стране, из которой готовятся уйти очередные освободители?
Два новых афганских лидера чаще всего даже на фото смотрят в разные стороны. Слева — глава исполнительной власти Абдулла Абдулла, справа — президент Гани Ахмадзай
Фото: Massoud Hossaini, AP
Новый Афганистан рождает свои традиции: вот уже второй президент этой страны начинает правление с выбора парадной одежды. Все помнят, что новый глава государства Ашраф Гани Ахмадзай сделал карьеру на Западе и после бегства талибов в 2001-м вернулся на родину в отлично сшитом европейском костюме, казалось, он никогда не появлялся на людях без галстука. Но стоило Гани Ахмадзаю в прошлом году объявить о намерении баллотироваться в президенты, как он тут же сменил пиджаки и галстуки на национальный перахан-тумбан (костюм из свободной рубахи и брюк).
— Господин Гани Ахмадзай теперь хочет выглядеть как афганец. Сначала это вызвало улыбки, но выборы шли так долго, что все привыкли,— объясняет "Огоньку" директор Центра изучения современного Афганистана, живущий в России афганец Омар Нессар.
Моду на переодевания ввел его предшественник на посту президента Хамид Карзай. Он тоже приехал на родину одетым по-европейски, но в Афганистане немедленно обзавелся пуштунской шапочкой-пирожком, какую любил носить покойный король Захир-шах и добавил к ней верхний халат-чапан (такой носят узбеки и таджики), не забыв и рубаху-перахан, популярную по всей стране. Словом, попытался собрать весь Афганистан в одном костюме.
А вот новый президент Гани, если судить по одежде,— подчеркнутый пуштун. Только он выбирает не дорогие халаты, а одежду обычных людей. Видимо, послание этого финансиста, шагнувшего во всенародные президенты после затянувшегося на полгода голосования, следует прочитывать так: "Да, я пуштун, но простой, без затей — плоть от плоти народа".
Раз эмир, два эмир...
Править Афганистаном — едва ли не самое опасное дело в мире: из многочисленных королей и президентов, которые правили "страной вечных бурь" в последнее столетие, лишь один умер в своей постели, оплакиваемый благодарными подданными. Это свергнутый ранее король Захир-шах, получивший под конец жизни утешительный титул "отца нации". Подавляющее большинство прочих правителей были убиты, а выжившие спасались в изгнании.
По своей воле (хотя, полагаю, тоже не слишком охотно) властные полномочия сложил с себя в 2014-м лишь президент Хамид Карзай, первым в афганской истории. И тут же оба кандидата на его место перессорились, едва не втолкнув Афганистан в очередной конфликт. Потребовались серьезные усилия дипломатии США плюс щедрые обещания американского же Минфина, чтобы заставить конкурентов согласиться на коалиционное управление. В итоге страна получила две головы. Названный в конце сентября победителем выборов пуштун Ашраф Гани Ахмадзай объявлен новым, вторым избранным президентом Афганистана (еще с десяток человек, носивших этот титул при прежних режимах, очевидно, не в счет). А проигравший соперник, таджик Абдулла Абдулла получил пост главы правительства.
Не факт, что подобный итог этого тянущегося с апреля голосования окончательный (исход выборов в Афганистане часто определяет не столько человек с бюллетенем, сколько человек с ружьем), но одно несомненно. Такой системы власти в этой стране еще не было. Зачем она понадобилась и что сулит?
Начать надо с того, что новая система власти выросла из предыдущей: оба новых главы будут править с оглядкой на "первого избранного президента". "Карзай — счастливчик,— говорил мне еще в 2009 году, во время прошлых президентских выборов, кабульский торговец по имени Нур.— Живет в крепости, под охраной американских войск, называется президентом. А ведет себя как король".
Королем Карзай, конечно, не был, но власти у него было много, даже слишком. Потому в региональных газетах его и прозвали "избранным афганским эмиром" — так издавна величали правителей Афганистана, которые правили в стиле тех времен, когда монархи ни в чем себе не отказывали. В случае с Карзаем особо любопытно, что диктаторскими полномочиями он наделил себя не сам: их ему "прописали" кураторы. В 2004-м, когда составлялась новая афганская Конституция (шестая по счету), в США решили не повторять ошибок прошлого, тогда хорошо помнили, как в 1990-е президенты и премьеры от моджахедов принялись воевать друг с другом за власть. Вот и было решено сосредоточить ее в одних руках: мол, сильная фигура правителя отвечает афганским традициям.
Карзай и впрямь старался напоминать согражданам короля Захир-шаха: выходец из семьи монархистов, отлично знал, что 40 лет правления этого короля вспоминают как золотой век. До сих пор в домах многих афганцев хранятся купюры с портретом Захир-шаха на счастье. Не случайно Карзай и имидж выбрал под короля (помните, пуштунскую шапочку-пирожок?).
Однако собрать Афганистан в одну страну оказалось сложнее, чем сменить имидж. Победить вооруженную оппозицию не удалось, талибы активны на востоке и юге. К тому же "первый избранный президент" разонравился Вашингтону, там поняли, что независимо от Конституций каждый лидер Афганистана со временем начинает видеть себя эмиром. Разлад пошел вглубь: на Западе говорили о коррупции и причастности к наркоторговле новых властей, а Карзай в ответ обвинял США в гибели мирных жителей и всеми способами демонстрировал независимость.
Теперь "президент-эмир" уходит: из своей резиденции Арг (в переводе, кстати, действительно "крепость") он переезжает в собственный дом в центре Кабула. Однако новое "правительство согласия" тоже, похоже, будет отличаться строптивым нравом. Свидетельство тому — марафон с президентскими выборами, по ходу которых главные претенденты — экс-министр финансов Ашраф Гани Ахмадзай и экс-министр иностранных дел Абдулла Абдулла — обвиняли друг друга в подтасовках, а Абдулла Абдулла даже грозил "создать настоящее правительство Афганистана". Их амбиции уже ставили страну на грань раскола: чтобы найти выход, и пришлось затевать пересчет 8 млн избирательных бюллетеней.
Этот пересчет длился 3 месяца, в течение которых глава Госдепа США Джон Керри постоянно летал в Кабул мирить кандидатов. Он и привез план, по которому Гани Ахмадзай стал избранным президентом, а Абдулла — главой его правительства, то есть, по сути, премьер-министром. Вспоминать о том, что Конституция страны не подразумевает премьера, в Вашингтоне не стали. Подзабыли и про пересчет голосов, как только стороны согласились на "план Керри", победителем был объявлен Гани.
Но главная проблема, масштабы которой станут ясны лишь со временем, в том, что это правительство, в лучших традициях Афганистана, стало итогом личных договоренностей и закулисной борьбы, а вовсе не результатом народного волеизъявления. Как иронизирует региональная пресса: "Теперь в Кабуле будет целых два эмира. И ни одного президента".
Финансист на президентстве
Вашингтон, очевидно, усвоил урок Хамида Карзая. Как полагает пакистанский политолог Ахмад Фахими, коалиционное правительство позволяет американцам не только помирить двух противников, но и легче управлять ими. Теперь в США могут ставить то на президента, то на премьера, обеспечивая нужный баланс.
Объявленный президентом Ашраф Гани Ахмадзай это, видимо, понимает и еще в августе заявил: "Если я стану президентом, то не буду делиться властью с председателем правительства, он должен будет следовать президентской программе".
Гани считают неформальным лидером так называемых технократов. В стране его называют "американским пуштуном" или "международным афганцем". Эти прозвища получило целое поколение афганских молодых людей из хороших семей, которые все военные годы провели за океаном.
Гани Ахмадзай, родившийся в 1949 году в богатой семье из пуштунского племени ахмедзаи, должен был повторить биографию любого представителя афганской золотой молодежи: сначала элитный лицей Хабибия в Кабуле (местный Итон), потом учеба за рубежом (в его случае в Американском университете в Бейруте), затем продолжение учебы на Западе. В 1977-м он отправился в Колумбийский университет, после которого его, очевидно, ждал хороший пост на родине. Однако в Колумбийском университете он узнал о прокоммунистическом перевороте в Афганистане.
Тогда многие его друзья вернулись из-за границы на родину, кто-то решил воевать с Советами, кто-то, наоборот, поступил на службу к прокоммунистическому правительству. Но многие остались за рубежом, в их числе Гани Ахмадзай. В то время "международные афганцы" активно создавали всякие союзы и фонды для борьбы с "коммунистическими оккупантами", собирали средства на борьбу с Советами, обзаводились нужными контактами и связями. Злые языки утверждают, что тогда на активного молодого афганца с хорошим образованием и связями на родине обратило внимание ЦРУ (он сам, правда, это отрицает).
Гани Ахмадзай продолжал и научную карьеру, перспективный афганец успел поработать в Университете Беркли, затем в Университете Джонса Хопкинса. А в 1991-м попал во Всемирный банк, где тоже неплохо продвинулся. На родину будущий президент вернулся лишь в 2001-м, через 24 года после отъезда, и сразу же вписался в элиту: ему предложили пост советника Хамида Карзая, а следом и пост министра финансов. Все говорят, что справился он неплохо — сумел создать работающее министерство в непростых условиях.
Главная проблема Гани Ахмадзая — репутация "иностранца". Нового президента активно поддержала зарубежная афганская диаспора, для которой он свой, а это сила влиятельная и состоятельная, имеющая связи в Вашингтоне и прочих столицах. Однако на родине она не имеет главного фактора влияния — собственных вооруженных отрядов. Гани Ахмадзай финансист, а не командир. Ему пришлось срочно искать контакты в племенной среде: есть сведения, что пуштуна и своего бывшего подчиненного Гани Ахмадзая поддержал пуштун Карзай. А потому экс-президент, видимо, сохранит влияние на афганскую политику, во всяком случае, пока новый "избранный эмир" не оперится.
И еще Гани Ахмадзая поддержали США. "Для Вашингтона он более подходящая фигура, чем кто-либо из претендентов,— сказал "Огоньку" пакистанский политолог Ахмад Фахими.— Много лет жил в Штатах, состоялся как специалист на Западе, к тому же лишен замашек полевого командира. Он технократ, с которым проще иметь дело".
Кстати, отсутствие своей "армии" — тоже плюс в глазах Вашингтона: первое, что сделал Гани Ахмадзай, едва успев занять президентский пост, это подписал соглашение о том, что военный контингент США (пока говорят о 10 тысячах) останется в Афганистане и после вывода войск НАТО. Напомню: такое соглашение Карзай подписать отказывался, выставляя разные условия. А вот Гани Ахмадзай подписал тут же, понимая, что эти 10 тысяч "джи-ай" и будут гарантией его власти. Для США это стало отличным способом сообщить миру новое геополитическое послание: "Мы уходим из Афганистане. Но остаемся в нем!"
Моджахеды и талибы
— Коалиционное правительство — оптимальный способ раздела власти в сложившейся ситуации, — говорит "Огоньку" директор Центра изучения современного Афганистана Омар Нессар.— Но это скорее всего временное решение, принятое под давлением США. А значит, страна может снова столкнуться с политическим кризисом. Это может произойти, например, при формировании кабинета.
Не секрет, что у двух главных претендентов на президентский пост были свои кандидаты на все министерские и другие важные должности. Подчас эти посты обещались как плата за поддержку, но раздел власти означает и раздел должностей. По предварительной информации, сторонам удалось договориться и определить состав кабинета (похоже, пока американский метод баланса срабатывает). Но, говорят, есть и обиженные.
К тому же "вторая голова Афганистана", Абдулла Абдулла,— фигура, куда менее готовая к компромиссам. В своих интервью этот политик часто напоминает, что он по образованию врач, но его основными пациентами были моджахеды. В годы войны с советскими войсками таджик Абдулла был близким соратником известного таджикского полевого командира Ахмад Шаха Масуда, нередко и сам командовал. Его главный козырь — поддержка полевых командиров бывшего Северного альянса. В Афганистане экс-лидеров вооруженных отрядов называют союзом или корпусом моджахедов. Это не официальная организация, но связанные общим прошлым ее члены часто поддерживают друг друга. Кстати, входят в этот союз не только таджики и узбеки, но и влиятельные пуштунские командиры (достаточно назвать знаменитого лидера моджахедов Абдуррасула Сайяфа).
"Мы воевали и гибли в этих горах, а тут явились эти "международные афганцы", прекрасно жившие все это время на Западе, и хотят забрать власть!" — такое можно часто прочитать в интервью полевых командиров местной прессе. Эти люди поддержали Абдуллу: его обещания создать "настоящее правительство" Афганистана были не пустой угрозой, он говорил от имени тысяч обученных войной боевиков. Теперь, однако, и ему придется учиться балансировать на качелях коалиции. Возможно, в этом поможет опыт министра иностранных дел: он занимал этот пост с 2001 по 2006 год. К тому же Абдулла имеет неплохие контакты в соседних странах (в том числе и в России, отношения с которой установил еще при жизни Ахмад Шаха Масуда).
Итак, в коалиционное правительство вошли пуштун Ашраф Гани Ахмадзай, которого поддерживают прозападные технократы и многие пуштуны (по национальному признаку), составляющие в Афганистане большинство. А также таджик Абдулла Абдулла, на стороне которого афганский север и полевые командиры. Но одна сила пока за бортом — это талибы, ради победы над которыми Вашингтон в 2001 году и ввел в эту страну войска. Судя по всему, признавать этот новый статус-кво они не намерены в принципе.
— Избрание Ашрафа Гани Ахмадзая и создание этого фальшивого правительства никогда не будет признано афганцами — так прокомментировал появление нового кабинета официальный представитель "Талибана" Забиулла Муджахид.— Американцы должны понять, что наша земля принадлежат нам, и все решения должны приниматься афганцами, а не американским министром иностранных дел.
Талибы явно постарались извлечь пользу из полугодового — столько шли третьи президентские выборы — вакуума власти в Афганистане: за последние 5 месяцев они совершили более 700 атак, убив около полутора тысяч полицейских и более 800 солдат правительственных сил. Это больше, чем за такой же срок в любой другой год. А главное, у них есть свой "эмир", точнее "амир уль-муминин", "повелитель правоверных", каковым объявил себя талибский лидер мулла Омар. Он хоть и скрывается сейчас в неизвестном месте, но от своего "эмирства" и не думал отказываться...
Властный мартиролог
Хроника
Афганистан пытаются "вогнать в современность" уже более 100 лет, но реформаторы здесь не только не приживаются, но и, как правило, не выживают
В 1901-м умер эмир Абдуррахман-хан, последний властитель Афганистана, скончавшийся на троне. После этой смерти страну как сглазили. Его сына, эмира Хабибуллу-хана, пытавшегося начать развитие национальной промышленности и даже задумавшего строительство железной дороги, убили в 1919-м на охоте в собственном шатре (кто — спорят до сих пор). Брат короля Насрулла-хан объявил себя эмиром, однако успел поправить неделю, как его сверг и затем приказал задушить прямо в тюрьме племянник Аманулла-хан.
Аманулла первым стал называть себя не "эмиром", а "королем" на иностранный манер и первым же приступил к полномасштабным реформам. Он объявил полную независимость от Великобритании, ввел европейский календарь, принялся отправлять аристократическую молодежь учиться за рубеж, запретил куплю-продажу жен и традицию играть на них в кости. Наконец, он установил неплохие связи с РСФСР и честно хотел загнать страну в современность (в числе его кумиров был Петр I). Но вот реформы не прижились — в стране началось восстание, среди лозунгов которого значилось восстановление ряда запретов, как то: запрета женщинам стричься по моде, открывать лицо и кисти рук, а мужчинам — носить европейские шляпы (все это Аманулла разрешил). Дело кончилось тем, что в январе 1926-го король был свергнут и бежал.
Беглеца сменил его брат Инаятулла-хан, но правил он всего несколько дней и тоже бежал, прихватив сундуки с государственной казной. Севший на освободившийся трон глава восставших эмир Хабибулла продержался чуть дольше — с января по октябрь 1926-го, но затем тоже был свергнут и расстрелян. К власти пришел Надир-шах: его поддержали британцы. Он открыл в Кабуле первый колледж европейского типа, но это его не спасло: в 1933 году Надир-шах убит членом группировки "Афганская молодежь".
После этого Афганистан получил передышку: севший на трон Мухаммед Захир-шах продержался четыре десятилетия, которые теперь считают "золотым веком". Король старался действовать медленно и осторожно и предпочитал не вмешиваться в политику местных вождей. Но и Захир-шах был свергнут в 1973-м близким родственником Даудом, объявившим себя демократическим президентом и взявшим курс на сближение с Западом и модернизацию страны.
Дальнейшее хорошо известно: в 1978-м Дауд был свергнут и убит коммунистом Нур Мухаммедом Тараки, вознамерившимся строить социализм, его, в свою очередь, сверг и убил в 1979-м тоже коммунист Хафизулла Амин. Последнего застрелили советские спецназовцы в декабре 1979-го, когда в страну вошла Советская армия, "посадившая на власть" президента-коммуниста Бабрака Кармаля. Этого властителя, как не справившегося, в 1986-м Москва сменила на Наджибуллу (Кармаль же спился и умер в Москве в 1996-м).
С уходом советских войск в 1989-м гражданская война только обострилась: Наджибуллу в 1992-м свергли лидеры моджахедов, объявившие Афганистан Исламским Государством и тут же перегрызшиеся между собой. Все эти моджахедские "премьеры и президенты" вдоволь навоевались друг с другом, когда в 1996-м их изгнали из Кабула талибы, объявившие страну Исламским Эмиратом и заодно казнившие Наджибуллу. Их режим, в свою очередь, пал в 2001-м под ударами американской авиации, а его глава, мулла Омар, тоже где-то скрывается.