"Это заседание Совбеза ООН не может по определению иметь позитивный эффект"

Совбез ООН заблокировал предложенное Россией заявление о прекращении огня на юго-востоке Украины. Экстренное заседание Совета состоялось по просьбе Украины и Литвы. Поводом стали обвинения в адрес России, что ее вооруженные силы вторглись на территорию соседнего государства. Заведующий отделом стратегических оценок Центра ситуационного анализа РАН Сергей Уткин ответил на вопросы ведущей "Коммерсантъ FM" Натальи Ждановой.

— Как вы считаете, почему российская резолюция была заблокирована, были какие-то другие варианты развития событий?

— Вполне понятно, что часть членов Совета Безопасности и существенная часть стран мира подозревают, что действия России скорее способствуют эскалации конфликта, а не деэскалации. Соответственно, российское заявление, которое было сформулировано достаточно осторожно, воспринималось, в первую очередь, именно как инициатива России, как попытка России подчеркнуть, что в происходящем нет российского фактора. И вот именно это не было принято.

Надо понимать, что заявление Совета Безопасности — это просто выражение некоего мнения, то есть даже если бы это заявление было принято, ничего не изменилось бы.

На самом деле такое повышенное внимание к заседаниям Совета Безопасности у нас связано, скорее, с его высоким статусом, чем с тем, что эти заседания могут иметь вот именно в таком виде какие-то последствия. Они могут иметь последствия тогда, когда найден консенсус, в первую очередь, между постоянными членами Совета Безопасности, включая Россию, по какому-то вопросу заранее. То есть заседание тогда может принять решение, допустим, о проведении какой-то миротворческой операции или о чем-то еще. А когда оказывается под ударом один из постоянных членов Совета Безопасности, в частности, Россия, обладающая правом вето, то это просто вынесение на публику некой дискуссии, которая идет в мировом сообществе, и это заседание не может по определению иметь какой-то позитивный эффект.

— Но по крайней мере дискуссия-то получилась, или опять стороны говорили о разных вещах? Ведь страны Запада и Украина обвиняли Россию, Москву в военном вторжении на территорию соседнего государства. При этом господин Чуркин об этом, по-моему, не говорил. Он говорил о том, что мы призываем к миру, нужно сесть за стол переговоров и так далее.

— Здесь, я думаю, на открытой площадке не может получиться содержательная дискуссия, которая приведет к компромиссу. Компромисс здесь может достигаться только за закрытыми дверями. В этом смысле была очень важна эта встреча в Минске. Хочется надеяться, что те позитивные шаги, которые там были намечены, различные экспертные диалоги, которые нам могут позволить преодолеть существующие противоречия, диалоги между ведомствами, между пограничными службами, между Генеральными штабами России и Украины, — вот это все не останется просто инициативой, высказанной на встрече, а действительно будет воплощено в жизнь и будет способствовать деэскалации. А на открытой площадке это, скорее, такие риторические баталии, где каждый старается подчеркнуть позицию своего государства. В общем-то для специалистов эти позиции не являются секретом, то есть они от непосредственно обмена мнениями на Совете Безопасности ничего особенного не ждут.

— О каком позитиве после встречи в Минске мы говорим, если, наоборот, произошло обострение ситуации в последние дни?

— Вы знаете, я думаю, что все-таки прямой разговор президентов — это уже само по себе важно. То есть здесь разговор без посредников необходим. Другое дело, что мы в самом начале пути, и действительно то, что на практике не происходит деэскалации, говорит о том, что не все вопросы удалось решить даже на высшем уровне. Но если это будет действительно начало процесса, то мы можем надеяться, что в какой-то момент это скажется, в том числе, на происходящем непосредственно в кризисном регионе, просто другого пути нет. То есть другой путь — это дальнейшая конфронтация, которая не выгодна ни России, ни другим странам мира, включая Украину, конечно, в первую очередь.

— Сегодня в час ночи на сайте Кремля появилось обращение Владимира Путина к ополченцам. Он призывал организовать гуманитарные коридоры для украинских военных, которые оказались в окружении. Но при этом он не ответил ничего на обвинения Запада и Украины во вторжении. Как вы считаете, во-первых, почему этого не произошло? А во-вторых, с чем связано вот это заявление, как его можно расценивать?

— Президент не обязан ввязываться в открытую дискуссию по каждому вопросу, который поднимается критиками.

— Но это, согласитесь, не каждая дискуссия, это очень серьезная история.

— Это серьезно, но здесь предоставлен уже ответ со стороны Министерства иностранных дел, в общем, которое представляет Россию на международной арене, предоставлен определенный ответ со стороны Министерства обороны, то есть здесь, видимо, что называется, добавить нечего.

Я бы сказал, что если нас должно удивлять молчание президента по какому-то поводу, то это, скорее, по поводу информации о гибели российских солдат, — то, что сейчас достаточно активно обсуждается.

И здесь действительно требуется некое пояснение, наверное, на высшем уровне для граждан Российской Федерации. А то, что он в меньшей степени реагирует на какую-то критику извне, это вполне нормально.

Что касается самого текста заявления, я бы сказал, что здесь предпринята попытка несколько зафиксировать сложившуюся ситуацию, которая не самая плохая для ополченцев и не самая плохая для Киева. То есть предложение этот статус-кво использовать как начальную точку для переговоров формально между ополченцами и Киевом, но понятно, что там будет существенная роль России тоже, и здесь это предложение, конечно, может рассматриваться как небезынтересное. Но, с другой стороны, вероятность того, что его примет Киев все-таки крайне невелика, потому что для Киева это в значительной степени, по крайней мере, как это будет видеться избирателями и существенной частью политического класса Украины, это будет выглядеть как капитуляция.

— Но почему такая фиксация именно сейчас потребовалась, и я обращаю внимание, что это заявление появилось на сайте Кремля в час ночи по Москве, есть предположение, что это, в общем, такой месседж западным партнерам.

— Отчасти да, я думаю, потому что у нас предстоит в субботу, насколько я знаю, встреча Европейского союза, где могут обсуждаться дальнейшие санкции. Было уже заявление американского президента, который тоже намекнул на то, что будет некая синхронизация работы по дальнейшим санкциям в отношении России. И здесь, наверное, есть желание показать, что на самом деле мы делаем то, что можем для того, чтобы сориентировать повстанцев в сторону переговоров с Киевом и милосердного поведения в отношении тех групп украинских войск, которые оказались ими блокированы.