Чехову сменили время и место

Фестиваль театр

В Цюрихе проходит традиционный фестиваль "Theater Spektakel". Два спектакля его программы основаны на чеховских пьесах: действие "Иванова" перенесено в современный Иран, а "Трех сестер" — в сегодняшнюю Бразилию. Из Цюриха — РОМАН ДОЛЖАНСКИЙ.

Цюрихский фестиваль, объединяющий в своей программе театр, танец, современный цирк и концерты, проходит в некотором отдалении от центра города — в специальном фестивальном городке, занимающем луг на берегу Цюрихского озера. Павильоны, в которых проходят фестивальные спектакли, окружены многочисленными кафе — под навесами или под открытым небом. До глубокой ночи народ здесь гуляет, закусывает и выпивает, заодно любуясь живописными видами. То там, то здесь возникают маленькие концерты — иногда не поймешь, импровизированные или запланированные афишей. Да и сами "театры" снаружи выглядят не слишком серьезно — хоть и элегантные, но всего лишь ангары. Внутри, впрочем, хорошее оборудование и удобные зрительские трибуны. Да и основная программа у "Theater Spektakel" вполне серьезная — непринужденная атмосфера пригородного пикника совсем не мешает интересу публики к качественным представлениям.

В афише фестиваля встретились два спектакля по мотивам пьес Чехова, и оба — из стран, от чеховских традиций вроде бы весьма далеких. "Иванова" в своей Mehr Theatre Group поставил Амир Реза Кухестани, самый известный сегодня иранский театральный режиссер (и один из самых известных кинорежиссеров). К особенностям, налагаемым местом создания спектакля, нужно привыкнуть: все женщины играют с полупокрытыми волосами, в качестве угощения мужчины готовят кебаб, тактильные контакты между разнополыми героями исключены, так что когда Львов приводит Сарру в дом Лебедевых за руку, это должно смотреться неслыханной вольностью. Впрочем, какая в иранском спектакле может быть Сарра? Она здесь Анна и только Анна: еврейскую тему из пьесы исключили, а из какой именно религии жена Иванова перешла в мусульманство, в этом "Иванове" деликатно умалчивают. Раз действие происходит сегодня, умирает женщина не от туберкулеза, а от рака — на последний разговор с мужем она приходит, из последних сил толкая перед собой капельницу.

Впрочем, со всеми этими особенностями спектакля легко примиряешься — как только действие сосредотачивается вокруг взаимоотношений героя с двумя женщинами, умирающей Анной и молоденькой Сашей. Режиссер сам помог ему сосредоточиться: очистил пьесу от второстепенных героев, сократил побочные линии, заодно избавившись от многих юмористических эпизодов. В этом "Иванове" все очень серьезно — и отлично, сдержанно и драматично сыграно исполнителями главных ролей. В главном же герое режиссер исследует своего современника — безвольного, упускающего жизнь человека.

На сцене почти ничего, кроме спального места — сначала это комнатный диван, но потом он раскладывается в неправдоподобно большую кровать, на которой Иванов в финале спектакля смотрится нелепым, заплывшим увальнем с остекленевшим взглядом. Так что никакого самоубийства не надо, чтобы понять, что его игра закончена: Саша у Кухестани, споря с Чеховым, сама бросает жениха в день свадьбы. А ведь в начале истории Иванов был полон планов, начал даже изучать английский язык с наушниками. Голос учителя английского потом преследует его до конца, превращаясь в подобие гласа судьбы. Сначала он только учит иностранным словам, в конце же сам управляет событиями и не только зачитывает смешно звучащее на английском краткое содержание чеховской пьесы, но и выносит Иванову неутешительный последний приговор.

Бразильский режиссер Кристиана Жатахи к сестрам Прозоровым тоже не слишком милосердна — одно купание в большом аквариуме, которое во время спектакля предстоит каждой из сестер, чего стоит. В спектакле "А если бы они уехали в Москву?" (производство компании Vertice de Teatro) от всех персонажей чеховской пьесы остались только сами сестры, как и положено автором,— Ирина в белом платье, Ольга в синем, а Маша в черном. Эпизодически появляются брат Андрей и совсем молоденький Саша Вершинин, но эти роли по совместительству исполняют техники и операторы съемочного павильона. Нынешние "Три сестры" разыгрываются на съемках фильма, который задумала сделать Ирина: на протяжении всего представления озабоченные мужчины суетятся вокруг трех женщин — перетаскивают с места на место части изображающего стандартную комнату павильона, переносят и устанавливают в разные места камеры, тянут кабели и т. д. Вот только увидеть результат их работы не получается: по замыслу режиссера снятый на спектакле фильм показывают в другое время и в другом месте, куда надо покупать отдельные билеты.

Кристиана Жатахи как умеет исследует взаимоотношения театра и кино, также интересуется проблемами времени — что такое настоящее, прошлое и будущее и как меняются люди, переходя из одного в другое. Темы, безусловно, имеющие прямое отношение к Чехову. Да и сюжет пьесы "Три сестры" в целом соблюдается, хоть и изложен преимущественно своими словами. Бразильские сестры вполне раскованны — охотно общаются с публикой, угощают ее, зазывают на сцену принять участие в домашней вечеринке и потанцевать, а когда надо для кино — могут раздеться донага и перед носом у зрителей совокупиться с оператором. Понятно, что и современным девушкам, у которых год назад умер отец, а любви нет как нет, на свете живется не менее неуютно, чем сестрам Прозоровым. И бежать по-прежнему некуда. Но бразильская дистанция все-таки таит сюрпризы. Кажется, впервые пришлось увидеть, как мечтательное "В Москву! В Москву!" Ирины откликается не сочувствием, а недоуменным вопросом сестер: "А почему именно в Москву?" — "Но это же город большой культуры. Там жили Толстой, Достоевский... Ленин..." Тогда конечно. Но про Чехова, кстати, не упомянули.