Школьникам нужно прививать патриотизм, уверены в Госдуме. Парламентарии планируют вернуть в учебную программу уроки политинформации, сообщил "Коммерсантъ FM" автор поправок, член комитета Госдумы по конституционному законодательству и государственному строительству от КПРФ Вадим Соловьев. Депутат Госдумы от "Единой России" Олег Савченко и писатель, учитель Дмитрий Быков обсудили тему с ведущим Анатолием Кузичевым в эфире радио новостей.
Фото: Александр Миридонов, Коммерсантъ / купить фото
По мнению Вадима Соловьева, сейчас подростки не интересуются политикой и своей страной, поэтому изменения в школьную программу просто необходимы.
— Олег Владимирович, нужны ли уроки политинформации в школе?
О.С.: Да, я также был инициатором данного предложения. Это связано с тем, что та форма, которая была в советские времена, полчаса политинформации в понедельник или во вторник, на мой взгляд, конечно, устарела. У школьников сегодня есть возможность общаться в интернете. Знания, которые они получают, очень разнообразные и очень даже спорные. Политинформация в том виде, в котором предлагал я еще полгода назад до инициативы коммунистов, я не согласен с коммунистами. Я согласен с формой, но не согласен с содержанием. Это ни в коем случае не должно быть источником пропаганды или навязыванием ученикам или школьникам, потому что родину нельзя заставить любить.
— Заставить нельзя, научить можно.
О.С.: Дискуссионный клуб, где можно было дать школьникам ответы на актуальные вопросы, причем дадут их уважаемые люди, будь то учителя или директор школы.
— Олег Владимирович, объясните, пожалуйста, что это должны быть за люди, чтобы они действительно свободно конкурировали с интернетом, где у людей есть возможность и желание получить информацию? Кто же должен выступить, чтобы он затмил собою Сеть?
О.С.: Нет, он ни в коем случае не должен затмевать Сеть, ни в коем случае не должен заменять Сеть. Еще раз хочу подчеркнуть, что то количество информации, которое получает любой человек сегодня из Сети, просто безгранично, как спорно, так и объективно, как субъективно, так и объективно. Здесь речь идет о том, что с точки зрения сегодняшней политики, которая проводится в Российской Федерации руководством страны, можно объяснить не свое виденье, а виденье руководителей государства на ту или иную проблему. Школьники должны знать, быть в курсе.
— Тогда это должны быть официальные представители государства, а не просто какие-то политологи. Иначе в этом нет смысла.
О.С.: Нет, ни в коем случае.
— Какой тогда смысл во всем этом? Либо ты официальный представитель, доносишь точку зрения государства, либо… Политологов в интернете, как собак нерезаных.
О.С.: Была форма, когда нас заставляли учить все тезисы всех съездов партии.
— Я учил, да.
О.С.: И тезисы Ленина, Хрущева и Брежнева.
— Зачем нужна сейчас политинформация в нынешнем виде?
О.С.: Сейчас она жизненно необходима, потому что сегодня происходят события, которые мы все наблюдаем, сегодня идет противостояние двух систем, больших, крупных, идеологически разных.
— Это понятно. Вы мне коротко скажите, Олег Владимирович, одной коронной чеканной фразой, зачем нужны сейчас уроки политинформации?
О.С.: Это жизненно необходимо нашим школьникам, чтобы они вступали во взрослую жизнь уже подготовленными и понимали, где черное, а где белое, где пропаганда, где правда, где ложь, где субъективное мнение.
— Все, понял, "Что такое хорошо и что такое плохо", как писал классик.
О.С.: Да.
— Дмитрий Львович, пожалуйста, ваше мнение, нужны ли уроки политинформации в школе?
Д.Б.: Нужны, конечно.
— Неожиданно.
Д.Б.: Что же здесь неожиданного? Вы решили меня спровоцировать на полемику с депутатом из "Единой России", выставив меня таким антипатриотом.
— Ничего подобного.
Д.Б.: Меня же никто не предупреждал, что будет единоросс. А я патриот. Я считаю, что политинформация необходима, только вы стали забывать, что такое политинформация.
— Я-то на ней присутствовал.
Д.Б.: Да, я тоже присутствовал. Помните, тогда это не был разговор о том, как правильно мы все делаем. Это не был разговор о политике партии. Это был доклад о международном положении, который делал специально назначаемый школьник, как правило, член местного политклуба. Были такие организации, я еще был президентом такого политклуба. Он рассказывал о том, что происходит в мире. О том, что происходит в мире, сегодняшний школьник представления не имеет. Вот что происходит в Фергюсоне, например? Если вы поспрашиваете детей, они вам ничего не скажут, почему вдруг в США после 150 лет победы Линкольна вдруг возникают межрасовые столкновения, из-за чего это вдруг, хотя никаких экономических предпосылок к тому нет. Что происходит на Ближнем Востоке? Какой школьник вам внятно расскажет о сирийской проблеме, вообще об арабско-еврейской проблеме.
— Знаете, почему он вам ничего не расскажет? Потому что его это совершенно не интересует. Если бы он захотел, нашел бы много всего интересного, но его это не интересует.
Д.Б.: Это трагедия. Трагедия, что его это не интересует, потому что то, что происходит сегодня в России, — это достаточно трагические события. Страна движется к катастрофе, и мы все это понимаем. В этой ситуации нужно понимать, что это катастрофа вписана в мировой контекст, что мы часть мировой драмы, и мы эту мировую драму по-своему разыгрываем уже не первый год. Россия не часть отдельного какого-то особого мира, не часть отдельной другой системы, как сказал уважаемый депутат, сейчас имеет место противостояние двух миров. У меня возникло ощущение, что я на политинформации в 1979 году. Что это за два мира, две морали? Социализм и капитализм, что ли? Мы социализм строим, коммунизм? Ничего подобного.
О.С.: Нет, вы утрируете.
Д.Б.: Россия, безусловно, — часть общемировой драмы, общемировой мистерии. Она встроена в мир просто потому, что она в нем живет, мы не изолированы. Поэтому сегодня нужно понимать эти мировые контексты. Газета "За рубежом" больше не издается, сайтов, на которых была бы достоверная информация, хороших переводов, кроме "ИноСМИ", мы практически не видим. Если школьнику будут рассказывать об американских, европейских, азиатских драмах, это для него только к лучшему, тем более что вставать в восемь утра гораздо полезнее, чем в девять.
— С этим спорить совершенно невозможно. У меня только вопрос по поводу реализации этого проекта, потому что вы совершенно справедливо заметили по поводу политинформации, вспомнили, и я бывал на тех политинформациях, одну даже вел.
Д.Б.: Вот видите как.
— Да.
Д.Б.: А я их вел раз в месяц.
— Я довольно редко, но даже с той политинформации запомнил, мне прямо втемяшился в голову термин "социально-экологическая концепция третьего пути", я всех поразил.
Д.Б.: Обратите внимание, что она и оказалась самой перспективной.
— Между прочим, да, было это давным-давно. Мне очень интересно в смысле реализации проекта, кто же будет эту политинформацию вести, кто будет отвечать за то, чтобы рассказывать о том, что происходит в Фергюсоне и так далее.
Д.Б.: Как правило, учитель истории или географии курирует это дело. Назначает докладчика, обратите внимание, какая хорошая может получиться языковая практика, ведь читать по этим нашим современным СМИ, к сожалению, в большинстве своем насквозь лживым, пропагандистским, совершенно невозможно. Пусть школьник читает оригинальные сообщения западных средств массовой информации или, если изучает восточные языки, и восточных СМИ. Пусть он почитает оригиналы и доложит собравшимся, например, по материалам американской печати, почему Национальную гвардию нужно было ввести в мирный город.
— То есть в политинформации есть не только элемент политической информации?
Д.Б.: Нет, конечно. Это элемент просвещения, языковедения, истории, географии. Нужно понимать, что происходит в мире. Я, честно говоря, думаю, что газета "За рубежом", которая была не только ведь усладой пенсионеров, я думаю, что журнал, который бы сейчас объективно и доступно рассказывал о происходящем в мире с разных точек зрения, был бы сегодня не очень востребован, если бы нас интересовало реально повышать читательский уровень.
— Насчет разных точек зрения, я на самом деле, в силу своего дремучего государничества, как раз не против, чтобы была политинформация. Но вы сами оговорились про разные точки зрения. Что же, нам будут два учителя, истории и географии, полемизировать остро по поводу того, что происходит в Фергюсоне?
Д.Б.: Нет, почему, достаточно назначить ответственного, но то, что там обязаны быть дискуссии между учащимися… Со времен Платона, со времен афинской школы, со времен Аристотеля мы знаем, что дискуссия — это оптимальный способ усвоения материала, полемика, а вовсе не лобовое изложение единственно верного учения.
— Хорошо, Олег Владимирович, пожалуйста.
О.С.: Я готов комментировать. По поводу дискуссий, в какой форме должна быть информация, здесь я поддерживаю полностью коллегу. Я считаю, что там должна быть дискуссия, которая должна вовлечь ребят в обсуждение не с виртуальным партнером или, наоборот, оппонентом, а с реальным товарищем, который сидит тут же, находится в школе. С тем же политическим клубом я тоже абсолютно согласен. Он поможет прийти к истине, потому что по-другому научить детей и конъюнктурно рассказать, навязать им сегодня невозможно. Это уже вчерашний день. В такой форме, во-первых, дети будут учиться общаться, спокойно общаться без агрессии, убеждать и доказывать. Я как депутат много езжу по студенческим и школьным аудиториям. Я вижу, насколько иногда дети не готовы воспринимать информацию, потому что они, к сожалению, во-первых, в первый раз встречаются с такой формой общения, а во-вторых, слишком полемизированы и увлечены тем сайтом или тем источником информации, который ему нравится по тем или иным причинам. Может быть, там картинки красивее, может быть, там какой-то плюс, какие-то игры прилагаются, и поэтому такой информации они верят. Найти объективность для ребенка очень сложно. Я считаю, что это одна из форм для того, чтобы он в будущем не был слепым представителем чьей-то воли, которая навязывается через интернет или через каких-то людей, которые будут пытаться как-то на него влиять.
— Понятно, через так называемый зомбоящик, через компьютер.
О.С.: Можно так назвать. К сожалению, здесь проблема большая.
— Олег Владимирович, на какой стадии сейчас эти поправки или, может, законопроект?
О.С.: Когда я полгода назад объявил, была большая реакция со стороны СМИ, со стороны экранизации. Я как раз и радовался тому, что это помогает найти все-таки ту форму, которая была бы с самого начала приемлемой и с самого начала эффективной. Сейчас я надеюсь, что мои коллеги из профильного комитета, я считаю, что это не принципиально важно, в какой партии они состоят, важно, чтобы форма была правильной. Содержание, я уверен, в том или ином виде можно будет отрегулировать, тем более оно меняется, политическая ситуация в мире меняется.
— Не то слово, да.
О.С.: В России меняется постоянно, события меняются. Разнообразие информации будет позволять поддерживать интересы к этому уроку и к этой форме общения.