25 декабря 1812 года, после бегства остатков армии Наполеона за границу, Александр I подписал манифест "О построении в Москве церкви во имя Христа Спасителя в ознаменование благодарности промыслу Божьему за спасение России от врагов". А в 1815 году утвердил проект храма совершенно необычный не только в архитектурном, но, как оказалось, и в финансовом отношении.
Фото: Коммерсантъ / Росинформ
Фото: Коммерсантъ / Росинформ
Фото: Коммерсантъ / Росинформ
Фото: Коммерсантъ / Росинформ
Фото: Коммерсантъ / Росинформ
"Должен быть колоссален"
В манифесте императора говорилось, что новая московская церковь должна быть создана с важнейшей целью: "В сохранение вечной памяти того безмерного усердия, верности и любви к Вере и Отечеству, какими в сии трудные времена превознес себя народ Российский, и в ознаменование благодарности Нашей к промыслу Божьему, спасшему Россию от грозившей ей гибели".
Многие архитекторы вскоре взялись за проект храма-памятника. Но вряд ли кто-нибудь мог даже предположить, что фаворитом гонки за право построить церковь во имя Христа Спасителя окажется мало кому известный художник Карл Витберг, который не имел ни малейшего представления об архитектуре, да к тому же был протестантом.
Однако современники отмечали, что Витберг обладал незаурядной фантазией и умел, как никто, улавливать желания заказчиков своих картин. Сам он говорил, что настроение, с которым он взялся за работу, было навеяно воспоминаниями о том, как Александр I молился в самые тяжкие дни 1812 года:
"Я видел Александра в то время в Казанском соборе, когда еще враг попирал грудь России, когда Москва готовилась сделаться добычею его, видел, как он являлся в народ смущенным, падшим духом, как бы стыдясь поражений своих".
Император считал избавление от полчищ Наполеона чудом. И Витберг начал работать над проектом, полностью соответствующим настроению самодержца.
"Я понимал,— рассказывал Витберг,— что этот храм должен быть величествен и колоссален, перевесить, наконец, славу храма Петра в Риме, но тоже понимал, что и, выполнив сии условия, он еще будет далек от цели своей. Надлежало, чтоб каждый камень его и все вместе были говорящими идеями религии Христа, основанными на ней, во всей ее чистоте нашего века; словом, чтоб это была не груда камней, искусным образом расположенная, не храм вообще — но христианская фраза, текст христианский".
Он отправился в Москву и начал работу над проектом. Первоначально он хотел разместить свой храм в Кремле, точнее, три храма один над другим по косогору. Нижний храм, как считал художник, должен был быть храмом телесным:
"Этот храм долженствовал быть прислонен к земле, так как и тело человеческое прислонено к ней. Тремя сторонами находясь в горе, а с выходящей восточной стороны, с которой он принимал свет, и далее углубляясь в мрачность, оканчивался катакомбами...
Нижний храм посредством внутренних лестниц соединялся со вторым храмом, храмом душевным, или моральным, который начинался уже на поверхности горы, открытой со всех сторон. Форма сего храма должна была состоять из креста...
Из второго храма ведут лестницы в третий, верхний, составляющий храм духовный (божественный). Как второй храм состоял из креста, который есть следствие линии, так третий состоит из чистого круга, следствие креста. Сверх того, как круг не имеет ни начала, ни конца, то он есть лучшая линия для выражения бесконечности".
Художник провел довольно успешную рекламную кампанию проекта, презентуя его в аристократических домах Москвы, а затем Санкт-Петербурга. И наконец, в 1815 году смог представить его императору:
"Летом 1815 года,— вспоминал Витберг,— услышал о возвращении императора в Петербург... По приезде императора прислал за мною князь Александр Николаевич (Голицын, обер-прокурор Святейшего Синода, а с 1817 года министр духовных дел и народного просвещения.— "История"), который мне объявил, что на другой день надлежало быть готовым предстать пред лицо государя...
Александр слушал с необычайным вниманием, часто глядя мне в глаза... Пред окончанием я заметил слезу на глазах Александра.
Цари редко плачут! Вот была полная награда для меня, которую нельзя променять на ордена и отличия.
По окончании полного объяснения сказал:
— Я чрезвычайно доволен вашим проектом. Вы отгадали мое желание, удовлетворили моей мысли об этом храме. Я желал, чтоб он был не одна куча камней, как обыкновенные здания, но был одушевлен какой-либо религиозной идеею; но я никак не ожидал получить какое-либо удовлетворение, не ждал, чтоб кто-либо был одушевлен ею".
Необычайный проект и реакция на него привели к не менее необычайному результату. Рисунки малоизвестного художника обошли проекты маститого архитектора Джакомо Кваренги и не менее знаменитого Андрея Воронихина. Витберг рассказывал, что император наградил его, и ему предложили продолжить работу над проектом.
"К тому же это место мое"
Первым вопросом, который предстояло решить, стал выбор места для храма. Как вспоминал Витберг, князь Голицын передал ему мнение императора:
"Государю неугодно, чтоб храм был воздвигнут в Кремле, ибо неприлично разрушать древний Кремль, и самое здание будет неуместно, смешиваясь с византийскими зданиями Кремля. Вследствие чего князь обещал меня снабдить инструкцией для отъезда в Москву, ибо государь предоставил мне избрание места".
Но вскоре возникла еще одна идея. Граф А. А. Аракчеев, которого историки называли человеком, руководившим вместе с императором и вместо императора государством, вызвал Витберга к себе и предложил новое место для строительства храма:
"Перед отъездом моим однажды я был внезапно потребован к графу Аракчееву... Я явился к графу; он принял меня весьма благосклонно. Он объявил мне, что государь поручил ему сказать мне, что "прежде нежели вы уедете в Москву, его величеству угодно рассмотреть со мною проект в Таврическом дворце", куда, ежели потребуют меня, чтоб я был готов. А если за мною не пришлют, то чтобы я явился к нему в 5 часов. В назначенное время я явился к графу, который объявил мне, что государь думает, что горка на Яузе — место весьма удобное для храма, которое имеет и косогор, и реку, входящую в состав проекта".
Однако выбранное императором место художнику не понравилось:
"Немедленно занялся я рассматриванием места на Вшивой горке; после чего доносил я князю Александру Николаевичу, что следующие неудобства находятся при выборе сего места: 1) что недоставало достаточного пространства для нужной площади храма; 2) что многие из купцов, имевшие тут домы, успели уже обстроиться после пожара и что следовало все сии домы приобресть покупкою, что могло потребовать большую сумму, особенно приняв в уважение, что и прекрасный огромный дом Шепелева, который один мог стоить более мильона и без которого место было бы недостаточно; 3) а как при таковых покупках не обходится без того, чтоб богатый не был в выгоде, а бедный притеснен, теряя свой последний дом, то прилично ли на таком основании воздвигать храм, то предоставляю на благорассмотрение правительства".
Не устроило Витберга и другое место, предложенное Аракчеевым, прибывшим вместе с царским семейством в Москву:
"Я был потребован графом Аракчеевым, который мне объявил, что, так как я нахожу неудобным место на Вшивой горке, государь приказывает осмотреть место пороховых магазинов близ Симонова монастыря и чтоб к пяти вечером я доставил письменно мое мнение. Отправясь в назначенное время, я узнал, что в монастыре был граф, и что, следственно, им оно избрано, и что нужно будет мне оспоривать его, ибо место не годилось. Но как я решился во всех действиях поступать прямо, то я решился и тут мнение мое высказать все, которое к назначенному времени я и представил. Неудобства были следующие: 1) хотя местоположение превосходно, но нижняя площадь храма должна будет подвергаться разлитию Москвы-реки; 2) проезд к храму не может быть прямой, а сбоку, от Рогожской заставы, что для важности предмета есть уже недостаток; 3) если б проложить прямую дорогу минуя заставу и сделать мост через реку, прямо против фасада храма, то это не имело бы успеха, ибо дорога шла бы самой бедной частью города, состоящей из одних лачуг; 4) самый Симонов монастырь, хороший теперь, в византийском вкусе, потерял бы много, будучи возле нового здания в греческом стиле. С другой стороны, и новое здание пострадало бы от пестроты старого".
Витберг настаивал на выбранном им месте — Воробьевых горах, и император, как вспоминал Витберг, сказал ему:
"Ты избираешь Воробьевы горы; я рад, что мы так согласны. Хотя я прежде и назначил место хорошее, Вшивую горку, но ты мне объяснил неудобства; сверх того, оно и потому нехорошо, что здание путалось бы с городскими строениями. Напротив, на месте Воробьевых гор оно чисто и открыто, и горы, как корона Москвы, совершенно приличествуют. К тому же это место мое".
"Поступить натурою к работам"
В выборе способа осуществления постройки Витберг также пошел своим собственным путем. В казне, как обычно, денег на строительство храма не находилось. А потому Витберг, признанный к тому времени Академией художеств академиком, предложил взять кредит в Московском опекунском совете — 10 млн рублей. А казна бы погашала их по 2 млн ежегодно. Но главным в его плане был способ использования ссуды. Витберг, именовавшийся теперь директором строения, предложил израсходовать деньги так, чтобы казна на строительство храма, по сути, почти ничего не потратила.
В "Историческом описании построения в Москве храма во имя Христа Спасителя" говорилось:
"На эти десять миллионов руб. асс. (ассигнациями.— "История") приобрести покупкою 18 600 душ помещичьих крестьян с землею, из коих сперва предполагалось 4250 душ купить по тысяче руб. асс. за каждую в Московской и близь нее лежащих губерниях, изобилующих лесом, разного рода камнем и известью, остальные же затем 14 350 душ купить в отдаленных губерниях по 400 руб. асс. за душу, и кроме добывания материалов из купленных имений, употребить крестьян как работников на казенном содержании при сооружении храма, разделив их на тягла, из коих одна половина с 1-го Мая по 1-е Ноября должна поступить натурою к работам, или нанимать за себя рабочих по справочным в Москве ценам, а другая, остающаяся на месте, вносить деньгами по 35 руб. асс, на шесть месяцев для прокормления каждого работника. При этом рассчитывалось, что по истечении двенадцати лет, получится от рабочих и лесного материала, кроме камня, кирпича и извести, на 23 220 000 руб. асс. прибыли, а в капитал 10 000 000 руб. останутся для казны купленные 18 600 душ; но как при более подробном исследовании Директором строения материалов оказалось, что камень и известь можно иметь в значительном количестве в разных местах, казне принадлежащих, то для приобретения большего числа работников назначено было покупать все имения в отдаленных местах по 400 р. асс. за душу, а при особом достоинстве имения и несколько дороже; с тех же имений, из которых по какому либо случаю не будут требоваться работники, брать оброк, платившийся бывшему помещику, если этот оброк был умеренный и не превышал сил крестьян".
При этом, как свидетельствовал тот же источник, Витберг поставил дополнительное условие: "Покупка имений могла делаться не иначе, как с согласия самих крестьян".
И даже на этом академик Витберг не остановился:
"Потребный на строительные работы лесной материал покупать не в далеком от Москвы расстоянии рощами на сруб без крестьян и для удобства доставки к Воробьевым горам найденного Директором строения в Верейском, Можайском и Рузском уездах, каменного материала учредить постоянное по верховью Москвы реки судоходство, соединив его, в видах общественной пользы, с судоходством нижней части реки посредством улучшения водоотводного в Москве канала".
Витберг, как указывалось в "Историческом описании", доказывал:
"Целью экономического проекта было доставить со временем для предположенного строения, требовавшего огромных издержек, особые способы, независящие от случайного положения государственных финансов так, чтобы при замедлении, или даже при совершенном прекращении отпуска на этот предмет из казны сумм, по военным или другим непредвиденным обстоятельствам, сооружение храма могло безостановочно продолжаться своими собственными средствами".
Как вспоминал сам директор строения, министр финансов Д. А. Гурьев категорически возражал против его проекта. Он говорил, что никто не станет так дешево отдавать своих крестьян и имения, что все дело может провалиться. Но Витберг настаивал на том, что его проект крайне выгоден казне. И показывал согласия помещиков продавать крепостных по предложенной им цене.
В результате император в очередной раз встал на сторону Витберга. Хотя план был слишком идеальным, чтобы быть реализованным.