Каждый год на торфяниках Тверской области что-нибудь дымит, а всякое засушливое лето полыхает всерьез. Вот и сейчас в Конаковский район стянуты силы МЧС со всей страны. А местные спокойно гуляют с детьми, покупают цветочные горшки и пьют пиво: к дымному лету здесь давно привыкли
Фото: Коммерсантъ / Александр Земляниченко - младший
Фото: Коммерсантъ / Александр Земляниченко - младший
Конаковский район Тверской области в последние дни фигурирует чуть ли не в каждом выпуске новостей. Здесь торфяные пожары уже частично перекинулись на лес, а местами горит как летом 2010-го. С конца июля действует режим чрезвычайной ситуации. Развернут мощный лагерь МЧС. На момент написания этой статьи в тушении участвовали уже 1,5 тысячи человек, 300 машин, авиация. От завидовских озер набравшие воды вертолеты все летят и летят куда-то туда, где над лесами поднимается очередной дымный столб.
В поселке Озерки Конаковского района такими столбами выстлан весь горизонт. Но в самом поселке ни дыма, ни запаха гари, как будто и нет никаких пожаров. Едем в зону бедствия, а попадаем в обычную сельскую местность, где жизнь идет своим чередом, а пожары — рядовое природное явление.
— С утра сегодня был дым, но рассеялся,— объясняет продавщица Наталья Скворцова.
К ней в хозяйственный магазин я захожу за респиратором. Товар, оказывается, в этих местах совершенно не ходовой. Это в Москве 2010 года задыхающаяся от дыма публика мигом сметала с прилавков не то что респираторы — даже медицинские маски. А тут люди привычные.
— У нас всегда так, если лето жаркое,— вступает покупательница Нина, выбирающая горшок для герани.— Когда дым, мы мокрые простыни на окна и дома сидим, вот и вся любовь.
И так каждый засушливый год. Начиная примерно с июня. В 2010 году — вот страшно было, а сейчас — ничего. Режим чрезвычайной ситуации и поселок Озерки существуют как будто в параллельных реальностях. Кое-где реальности, конечно, пересекаются. То офицеры МЧС заглянут в магазин, то пожарная машина с надписью "Белгород" на борту за водой приедет, то вертолет пролетит. Но местные о пожарах не говорят и, кажется, не особо думают, ведут себя по-летнему расслабленно и занимаются своими обычными делами.
— По телевизору вот сообщили, что Озерки и Изоплит задыхаются. Нет такого, мы ни дня не задыхались,— возмущается Лидия Тарасова, библиотекарша лет 50, а по совместительству — глава поселения.— Вот вчера дым приносило. Гарь была ночью. Ну, мы закрыли окна и легли спать, а к утру уже все нормально. Это в 97-м дымило сильно, и в 2010-м...
У Озерков судьба такая, ведь по соседству огромный торфяник. Озерки, собственно, и появились как поселок торфопредприятия. Когда торф был ценным сырьем, за ним следили и сразу тушили, если что. В поселке было даже свое пожарное депо. Теперь нет ни предприятия, ни депо, ни, строго говоря, самих Озерков, они сейчас официально входят в состав городского поселения Изоплит, совет депутатов которого и возглавляет Лидия Тарасова. Там же ближайшая пожарная часть.
— Вообще-то, горение торфа — процесс фактически постоянный. Зимой он тлеет под снегом, весной начинает гореть. В 2012-2013 годах особой жары и сильного дыма не было, но торф все равно приходилось тушить,— объясняет начальница части Наталья Ручкина.
Для Натальи Николаевны и ее подчиненных горящий торф тоже обычное сезонное явление. Только если для местных жителей дымный сезон начинается с июня, то пожарные регулярно заливают соседние торфяники уже с апреля.
Лагерь волонтеров Гринпис на разрушенной дамбе. Они ездят тушить пожары каждый год
Фото: Александр Земляниченко - младший, Коммерсантъ
Дым над болотом
— В Изоплите отличная пожарная часть. Они как львы бьются. Но там всего несколько человек и одна машина 1987 года выпуска. А районное МЧС далеко не по всем сообщениям о дыме ездит,— объясняет руководитель волонтерской противопожарной экспедиции Гринписа Михаил Крейндлин.
Гринписовцы в курсе, потому что навещают Озерки каждый год. И не только их. Весной ездят по пожароопасным местам тушить подожженную траву. Летом — искать дым торфяных пожаров и заливать их водой. Для них это тоже довольно привычная сезонная работа. Вот и сейчас на торфянике у Озерков разбила лагерь небольшая группа зеленых.
К слову, ни о каких волонтерах, регулярно тушащих огонь возле поселка, большинство местных даже не подозревает. В их защиту можно сказать, что расположились добровольные пожарные на отшибе, в паре километров к северу по дороге настолько ухабистой, что за нами специально высылают внедорожник.
— Если не надо вынимать лебедку, дорога хорошая. А если не надо включать полный привод — отличная,— начинает с шутки волонтер-водитель Валера.
Он здоровенный, бородатый, ноги в берцах, руки в толстом слое дорожной пыли, и, кажется, такому шоферу все нипочем. Правда, когда через пять минут езды по ухабам руль отделяется от колонки и остается у Валеры в руках, его все-таки выбивает из колеи. Водитель произносит что-то вежливо-удивленное и еще пару секунд по инерции пытается рулить.
Через полчаса уазик починят. Он на своем веку видал и не такое. Проводка торчит, через сгнивший пол проглядывает дорога, зато на заднем сиденье ранцевые лесные огнетушители и какие-то переходники для брандспойтов. А на бортах многочисленные наклейки, предупреждающие о недопустимости поджога травы.
Штатных гринписовцев среди девяти добровольных пожарных только двое. Остальные в обычной жизни кто программист, кто экскурсовод, кто музыкальный педагог. Валера, например, инженер-конструктор. Михаил Крейндлин, напротив, штатный сотрудник, в Гринписе занимается особо охраняемыми природными территориями и даже состоит в соответствующем общественном совете при Рослесхозе. Михаилу за 40, из-под камуфляжной куртки торчит седеющая грудь, но соратники его называют исключительно Кренделем.
— Крендель Соньке,— говорит он в рацию.
— Сонька в канале,— отвечает рация.
Волонтеры явно получают удовольствие от самого процесса. От камуфляжа, от походной жизни, быстрой езды по ухабам и нарочито-серьезных радиопереговоров.
Там, где стоит гринписовский лагерь, раньше были дамба и берег заполненного водой карьера на выработанной части торфяника. Его до сих пор можно увидеть на спутниковых картах. Но два года назад дамбу прорвало, и вместо воды теперь низина, которая то и дело горит.
Озерковский торфяник, бойцы МЧС под руководством местного пожарного (слева)
Фото: Александр Земляниченко - младший, Коммерсантъ
Вместе с карьером высохла и сеть каналов, разделяющих торфоразработки на кварталы. В общем, пока вся страна официально занималась обводнением торфяников, возле Озерков произошел обратный процесс. Дамба, кажется, бесхозная, и чинить ее никто не собирается.
— Сколько мы всем говорили, что ее нужно восстановить, никто нас не слушает,— сетует Крейндлин.— Хотя тут вопрос о трех КамАЗах щебня, что совершенно несопоставимо с теми силами и средствами, которые применяет МЧС для тушения пожаров.
Впрочем, именно на этом торфянике никаких особых сил и средств не видать. Вот группка бойцов под руководством капитана что-то выгружает из грузовика. Вот обгорелый участок размером с волейбольную площадку, где, собственно, кипит работа. По краям обугленная трава, в середине коричневая торфяная зола, которая мгновенно забивается в обувь и потом обнаруживается везде, даже в волосах. Валяются вывороченные с корнем обгорелые деревья с еще зелеными ветками.
Тушение происходит так: трое пожарных тащат на плечах шланг. Четвертый направляет струю. Пятый ходит с ранцевым распылителем. А чем занимаются остальные, понять сложно.
Несмотря на многократные предупреждения смотреть под ноги, я все-таки наступаю в дымящуюся точку и проваливаюсь. Обжигает даже через кроссовок, и мгновение спустя там, где я только что стоял, вспыхивает трава. Хорошо, тут торфяник выработанный, и горючего материала всего сантиметров 30. А было бы глубже — кто знает, чем бы все закончилось. В общем, даже заливка торфа — дело опасное.
Рядом другой обгорелый пятачок, который тушат уже исключительно волонтеры. Их всего трое: один льет воду, другой убирает киркой дерн, третья меряет температуру земли специальным щупом. Площадь тут поменьше, чем на эмчеэсовской делянке, зато и дыма нигде не видно.
Помпа, гонящая воду в обе кишки, кстати, гринписовская. Своей у пожарных почему-то нет. Поэтому вечером, когда волонтеры собираются уезжать, вынужденно сворачиваются и бойцы МЧС. Четверо под руководством все того же капитана собирают пожарные рукава. За ними дымит так и не залитый окончательно торфяник.
— Будет пожарно-насосная станция — зальем,— бросает кто-то из бойцов.
Станцию завтра и правда обещают прислать.
— Собственно, наша основная задача не самим все затушить, а привлечь внимание властей,— объясняет Крейндлин.— Не приедут пожарные, мы сюда еще вернемся.
К пожарным вертолетам в Конаковском районе уже привыкли
Фото: Александр Земляниченко - младший, Коммерсантъ
Отрезанные огнем
— Ребята, если честно, фигней занимаются. Надо сделать дамбу, и ничего гореть не будет,— рассуждает Алексей Королев.— В карьере этом вся округа ловила рыбу, и дорога по дамбе шла. Но если самим ее чинить, никто не соберется.
Алексей живет в соседнем Редкине, а дача у него в деревне Андреевское, окруженной Озерковскими торфоразработками с трех сторон. Деревня, конечно,— одно название: три нормальных дома и пара железнодорожных вагонов, один из которых сгоревший. Зато второй — дача Алексея и его жены Юлии.
Юлия собрала в саду ягоды, на столе окрошка и пустая бутылка "Ярпива", настроение у пары самое благодушное. И то правда: день теплый, дыма в непосредственной близости нет, только на горизонте. А пожаров в самой деревне и не было никогда, потому что ни торф, ни лес непосредственно к Андреевскому не подступают. Огонь вредит только дистанционно.
— В 94-м, кажется, году на торфянике был пожар, и сгорели столбы, и с тех пор здесь нет электричества,— вспоминает Алексей.
Только тут я замечаю, что вместо лампы на потолке вагончика китайский светодиодный светильник. Без света за 20 лет как-то привыкли. Судя по всему, со временем привыкнут и без дамбы.
Режим бдительности
А вот в Изоплите привыкнуть не получится. Там целый район, бывший поселок Жуковский, стоит вплотную к торфу. В 2010-м огонь подошел к домам, их отстояли с трудом. Так что в этот раз местные власти решились на превентивные меры.
— Мы как депутаты за 720 тысяч выкопали вдоль поселка защитную канаву,— рассказывает Лидия Тарасова.— Ее, правда, не закончили еще. Но в МЧС нас уже похвалили, какие мы молодцы. Представляете, в пятницу мы с главой администрации ездили проверять, как идут работы, а в субботу там уже загорелось.
Смотреть канаву нас везет другой депутат, глава местного коммунального предприятия Анатолий Лосев. Он правит круто и по дороге нещадно ругает журналистов и курильщиков. Первых — за сообщения о том, что в Изоплите чуть ли не эвакуация, вторых — за то, что бросают бычки, вызывая пожары.
Канава почти за миллион местных рублей — неширокая, с белеющими по стенкам бутылками и пластиковыми пакетами. Здесь, на окраине поселка, давно уже процветает стихийная свалка. А прямо за ней кусок торфяника с мертвыми березками, сгоревшими еще в 2010 году. Чуть правее обгорелая трава — тут пожар был уже на позапрошлой неделе.
В тушении участвовали и МЧС, и лесники, и даже сотрудники ФСО. Ведь до главной государственной резиденции в Завидово отсюда всего километров девять леса и торфа. Вот и сейчас возле пожарной части Изоплита стоит уазик одного из офицеров охраны. Сам он, говорят, только пересел на квадроцикл и уехал с дозором в лес.
— Утром полвосьмого я еду на работу и обязательно делаю крюк в лес, чтобы посмотреть, не горит ли. И другие тоже ездят,— рассказывает о режиме бдительности Анатолий Лосев.
Например, ездит по окрестностям в поисках дыма предприниматель из Жуковского Александр Цыплаков. Именно он первым сообщил МЧС о недавнем пожаре. Даже раньше лесника.
Вместе с Анатолием Лосевым проезжаем два противопожарных пруда. Оба сухие. Но депутат уверяет, что в поселке три скважины, пробуренные и затампонированные как раз на пожарный случай. Так что все под контролем.
— У нас и помпа есть с 2010 года,— сообщает Анатолий Лосев.— Я ее сейчас начальнику МЧС района предлагал, но тот сказал, что пока не надо.
Правда, кто этой помпой будет пользоваться, если что, большая загадка. В Жуковском никакой противопожарной дружины нет, и возможность побороться с огнем тут разумно уступают профессионалам.
— Что сами делать будем? Ну, щит противопожарный в поселке стоит. Но кто за него отвечает, я не знаю. Теперь ведь каждый сам за себя,— рассуждает обитательница Жуковского Лидия Константиновна.— Торф вот он, совсем рядом. Дойдет до домов, все сгорим. Очень нервозно жить.
Безмятежный вид и Лидии Константиновны, и всей поселковой улицы, впрочем, говорит об обратном. Неспешно едет велосипедистка, дедушка играет с внуком, женщины гуляют с колясками. Жизнь в Жуковском идет своим обычным чередом: зимой холодно и снег, осенью дождливо и желтые листья, летом тепло и пожары...