За 30 лет Китай из отсталой аграрной страны превратился в промышленную мастерскую мира. Разместить производственные мощности в КНР стремятся многие ведущие транснациональные компании. Как Пекину удалось привлечь мировых производителей?
Олимпиада 2008 года открыла миру другой Китай — страну-победителя
Фото: Александр Чиженок, Коммерсантъ / купить фото
Мировая фабрика
Бывший вице-президент США и лауреат Нобелевской премии мира Альберт Гор как-то назвал Китай «Саудовской Аравией промышленности». Действительно, на глобальном рынке производства готовой продукции КНР занимает ту же позицию, что и арабское королевство — на нефтяном. Сейчас доля страны в мировом производстве составляет 22% — каждая пятая вещь, произведенная промышленным способом, была сделана в КНР. В 2011 году Китай впервые обогнал США по объему произведенной продукции и с тех пор сохраняет лидерство, постепенно увеличивая отрыв (доля США в мировом производстве — 17,4%). Эта трансформация заняла 30 лет. Еще в 1980 году в списке мировых производителей самая населенная страна мира занимала скромное седьмое место, пропустив вперед даже Италию.
Промышленный рост в КНР был беспрецедентным не только по скорости, но и по социально-экономическим последствиям. Темп прироста ВВП за последние 20 лет составил в среднем 10,5%. А за десятилетие с 2003 по 2013 год, когда страной руководил тандем председателя Ху Цзиньтао и премьера Вэнь Цзябао, Китай смог вдвое увеличить ВВП на душу населения. Родина промышленной революции Великобритания добилась того же результата за 150 лет. К концу 2014 года, по расчетам Программы международных сопоставлений Всемирного банка, Китай может стать крупнейшей экономикой мира, если считать ВВП по паритету покупательной способности, и обогнать США, которые удерживали мировое лидерство с 1872 года.
Симптоматична и трансформация, которую пережил бренд made in China за последнее десятилетие. Еще недавно разборчивые покупатели, обнаружив такую надпись, могли вернуть товар на полку. Сейчас же эта надпись уже не удивляет на вещах известных мировых брендов. Лишь некоторые компании, давно переведшие производство в КНР, еще пытаются дистанцироваться от этого образа. Например, Apple на всей своей продукции, которую собирает в материковом Китае тайваньская Foxxconn, использует надпись Designed by Apple in California, assembled in China («Разработано Apple в Калифорнии, собрано в Китае»).
Как Китаю удалось за столь короткое время превратиться в промышленную мастерскую мира?
Роль личности
«Китайское экономическое чудо» появилось благодаря целому комплексу причин. Но едва ли не главная из них — политическая воля Дэн Сяопина, без которого эта трансформация была бы невозможной. Бывший полевой командир, ставший при Мао Цзэдуне сначала вице-премьером, а затем объектом политических чисток в 1960-е, оказался лидером, который сумел найти для Китая нишу в мировой экономике. Не в последнюю очередь ему помог опыт проживания за границей: подростком он работал на сталелитейном заводе во Франции, а затем год учился в коминтерновском университете в Москве.
Трансформация КНР из аграрной в промышленную страну стала результатом той ситуации, в которой руководство страны очутилось в конце 1970-х после окончания разрушительной «культурной революции». Новая команда во главе с Дэном искала модель, которая позволила бы стране быстрее разбогатеть. Передав землю в долгосрочную аренду отдельным крестьянским хозяйствам, центральное правительство отчасти решило проблему голодных крестьянских бунтов. Однако сразу стать крупным производителем сельхозпродукции для мирового рынка и получать экспортную выручку Китай не мог. Не было в КНР и такого количества углеводородов, чтобы жить на нефтяную или газовую ренту, хотя в начале 1980-х КНР благодаря участию иностранных компаний активно осваивала нефтяные месторождения и до 20% доходов бюджета получала от продажи нефти. Но на эти доходы прокормить население, которое в 1982 году превысило 1 млрд человек, Пекин не мог.
Выход был один — встроить Китай в мировую экономическую систему. Причем используя единственное конкурентное преимущество — тех самых голодных людей, готовых работать за любые деньги ради лучшей доли и будущего своих детей. В сельском хозяйстве столько работников не требовалось, да и промышленные предприятия, находившиеся в собственности государства и полностью обеспечивавшие своих сотрудников, не могли поглотить избыток рабочей силы. Особенно остро демографическая проблема стояла в густонаселенных приморских провинциях. Именно туда правительство КНР решило пригласить первых иностранных инвесторов, чтобы они с нуля создавали новые предприятия, которые работали бы не на внутренний рынок КНР, а на глобальный спрос.
В ноябре 1978 года Дэн Сяопин съездил в Сингапур и познакомился с премьером Ли Куан Ю, отцом «сингапурского чуда». Как вспоминал потом сам Ли, первым делом они съели по миске сингапурской лапши, выпили рисовой водки, а затем начали обсуждать, как из отсталой страны сделать передовую державу. У Ли Куан Ю уже был такой опыт, но в масштабах четырехмиллионного Сингапура. Тем не менее он убедил Дэна в том, что некоторые принципы вполне подойдут и для миллиардного Китая. Вернувшись из поездки, Дэн Сяопин провел пленум ЦК Компартии Китая, запустивший экономические реформы. Одним из ключевых нововведений стало создание так называемых особых экономических зон (ОЭЗ), с которых и началась миграция в Китай крупнейших мировых производителей. Особые зоны были созданы для того, чтобы помочь иностранным инвесторам сполна воспользоваться дешевыми трудовыми ресурсами.
Первые зоны появились в южных провинциях Гуандун и Фуцзянь, которые располагались рядом с Гонконгом и Тайванем. В 1980 году были основаны зоны в Шэньчжэне, Чжухае, Шаньтоу и Сямыне. В 1984 году количество ОЭЗ выросло еще на 14, а к концу 1980-х правительство стало превращать в ОЭЗ целые регионы и даже отдельные провинции вроде тропического острова Хайнань.
Пекин активно побуждал гонконгских и тайваньских бизнесменов развивать проекты на материке. Бизнес-сообщество с радостью откликнулось на это предложение: затраты на аренду и рабочую силу на материке были существенно ниже, чем в разбогатевших за 1960-1970-е Гонконге и Тайване. Свои проекты в КНР начали развивать и другие представители китайской диаспоры (хуацяо), особенно из Сингапура, Малайзии, Индонезии и США.
Именно капитал, а также управленческий опыт хуацяо помогли в организации первых крупных частных предприятий. Вслед за хуацяо в Китай пришел и крупный западный капитал, также заинтересованный в минимизации издержек за счет использования китайской дешевой рабочей силы. В 1980-1990-е средний уровень зарплат рабочих в ОЭЗ не превышал $100 в месяц: рабочий на иностранном предприятии получал всегда больше, чем крестьянин, а потому держался за работу и не выдвигал особых требований.
Поначалу в Китае развивалась преимущественно легкая промышленность: ОЭЗ стали «пошивочным цехом» для всего мира. Затем на материк стали переводиться многие предприятия по сборке электроники и оборудования, в том числе из «четырех тигров» Юго-Восточной Азии (Гонконг, Тайвань, Сингапур и Южная Корея). Другим важным источником инвестиций в производство стала Япония, которая к началу 1980-х оказалась на пороге масштабного экологического кризиса. За счет ОЭЗ юг и восток КНР (особенно провинции Гуандун, Фуцзянь, Чжэцзян) стали органичной частью мировой экономики — ее производящей частью.
Слагаемые успеха
Дешевизна рабочей силы была далеко не единственным средством привлечения в Китай иностранных производителей. В конце концов, не менее дешевые рабочие руки были и в Индии, и в Африке, и в некоторых странах Юго-Восточной Азии. Однако Пекин нашел дополнительные факторы, которые повлияли на инвестиционные решения мировых производителей.
Во-первых, ОЭЗ попадали под особое законодательное регулирование. Ставки налогов были максимально низкими, правительство предоставляло льготы, а также минимизировало свое участие в регулировании работы ОЭЗ. Иностранцы могли создавать предприятия отдельно либо совместно с китайскими партнерами. Затраты на создание предприятия инвестор окупал в течение нескольких лет.
Во-вторых, китайские власти были готовы смотреть сквозь пальцы на нарушения прав трудящихся, а также не слишком обращали внимание на экологические стандарты. Сами трудящиеся, сражавшиеся за право получить место на фабрике, до поры до времени не возражали. Экологический же ущерб стал заботить Пекин совсем недавно, когда китайские ученые оценили затраты на его ликвидацию в 8% ВВП ежегодно, что практически обнуляло бы экономический рост.
Третьим важным фактором стала логистика. Гуандун, Фуцзянь и все остальные провинции, в которых были созданы ОЭЗ, располагались прямо на берегу Тихого океана, а потому произведенные в Китае товары могли быстро и дешево доставляться на мировой рынок. Кроме того, власти КНР инвестировали миллиарды долларов в улучшение инфраструктуры в экспортно ориентированных провинциях: строили новые порты, аэропорты, железные дороги и автотрассы, снижая логистические издержки производителей.
Наконец, важную роль сыграла макроэкономическая и торговая политика КНР. Юань до сих пор не является свободно конвертируемой валютой. Это дает Народному банку Китая возможность управлять курсом валюты, занижая его для поддержки экспортеров. С тех пор как Китай стал крупнейшим торговым партнером США, с которым у Америки постоянно возникает дефицит в торговом балансе (на пике в 2008 году он приближался к $350 млрд), Вашингтон обвиняет Пекин в манипулировании курсом юаня и призывает повысить его. Однако китайские товарищи прислушаться к этому совету не спешат.
Не менее важным было и решение КНР вступить во Всемирную торговую организацию (ВТО). Процедура присоединения к ВТО завершилась в 2001 году. Многие ожидали, что Китай откроет свои рынки и его неконкурентоспособная экономика обвалится (особенно негативны были прогнозы по сельскому хозяйству). Вместо этого ВВП Китая продолжил расти двузначными темпами, и страна вскоре обогнала Германию как крупнейшая торговая держава.
Внутренний источник
Несмотря на производственный бум, который переживал Китай последние 20 лет, к середине 2000-х многие факторы, делавшие КНР столь привлекательной для иностранных инвесторов, стали менее значимыми. Прежде всего речь о зарплатах: китайскую рабочую силу уже нельзя назвать дешевой. С 1978 по 2012 год зарплаты в промышленности КНР выросли в среднем в 105 раз, до $7,5 тыс. в год. Не столь либерально теперь и трудовое законодательство. В январе 2008 года в КНР вступил в силу «Закон о трудовых контрактах», который сближает трудовое законодательство КНР с практиками разных стран. Год от года центральные и местные власти ужесточают законы по защите прав трудящихся, стараясь избежать социальных волнений в густонаселенных провинциях (в одном Гуандуне живет больше 100 млн человек). Жестче становится и экологическое законодательство. В поисках дешевой рабочей силы многие иностранные производители переносят фабрики в центральный Китай, где зарплаты существенно ниже. Однако это увеличивает транспортные издержки и не спасает от необходимости следовать законам. В итоге многие производители товаров с низкой добавленной стоимостью (текстиль, одежда) выводят производства в Индию, Юго-Восточную Азию и Латинскую Америку. Помимо фактора роста заработной платы McKinsey выделяет еще три тенденции, которые становятся вызовом для производителей в Китае: растущая требовательность потребителей, усложняющаяся логистика и повышение мировой экономической волатильности.
С другой стороны, за 30 лет политики «реформ и открытости» у Китая появилось преимущество, с которым пока не могут соревноваться другие развивающиеся страны,— емкий внутренний рынок. Большинство иностранцев производят в КНР уже не на экспорт, а для самих китайцев. Например, в 2013 году объем продаж автомобилей в КНР вырос на 13,9% и достиг 21,98 млн машин. Китай стал первой в истории страной, преодолевшей порог продаж в 20 млн автомобилей в год. По прогнозам Ассоциации автопроизводителей КНР, в 2014 году рынок вырастет еще на 8-10%. При этом в наибольшем выигрыше оказались иностранные производители. В 2013-м продажи Ford Motor в Китае выросли на 49% (935,8 тыс. машин), Volkswagen —на 16% (3,27 млн), GM — на 11%, (3,16 млн), Toyota — на 9,2% (917,5 тыс.). Пока потребление в Китае растет такими темпами, иностранные производители готовы мириться с необходимостью передавать технологии, со слабой защитой интеллектуальной собственности, с растущими издержками и коррупцией.