Председатель Верховного совета самопровозглашенной Донецкой народной республики Денис Пушилин отправлен в отставку по собственному желанию. Об этом сообщил "Интерфаксу" вице-спикер парламента ДНР Владимир Макович. Председатель парламента "Новороссии" Олег Царев ответил на вопросы ведущего "Коммерсантъ FM" Анатолия Кузичева.
Фото: Илья Питалев, Коммерсантъ / купить фото
"Денис прислал на мое имя письмо с просьбой об уходе с занимаемой должности по собственному желанию. На сессии совета этот вопрос был поставлен на голосование, и депутаты поддержали отставку Пушилина", — заявил Владимир Макович.
— Олег, я хочу, чтобы вы прокомментировали отставку Пушилина.
— Денис Пушилин — уважаемый мной активист, который прошел самое тяжелое время для Донецкой республики, и однозначно он не просто уходит, он уходит на какую-нибудь другую работу, я не знаю мотивы его отставки.
— Это не уход в связи с потерей доверия, а какой-то переход?
— Да, он останется в команде и будет дальше работать на наше дело. Таких как он у нас не много.
— Теперь давайте про самолеты: уже рябит, кто-то сравнивает российских боевиков с Аль-Каидой, сейчас у нас был на связи депутат Верховной рады, он рассказывал про кровь на руках сами знаете кого. Ваш комментарий?
— Когда расследуют преступление, первым делом, для того, чтобы найти виновных, следователь ищет, у кого есть мотив и у кого есть возможность совершить преступление.
— В Древнем Риме это знаете, как называлось: "Cui prodest?" — "Кому выгодно?".
— Возможности у ополченцев сбивать самолеты, летающие на 10 тыс. м, нет. Нет физически, к сожалению, поэтому до сих пор бомбят наши города. Можно сбить только самолет, который спускается до 3-4 тыс. м, когда он выходит на линию огня для того, чтобы более точно сбросить бомбы или запустить ракеты. Но в последнее время они боятся спускаться, поэтому все больше бомбят и разрушают жилые кварталы.
— Олег Анатольевич, все говорят слово "Бук", и все рассказывают, что у ополченцев есть, а "Бук", известно, добивает на 10 км.
— Несколько слов по этому поводу: "Бук" — это целая система, это обязательно локаторы, это система раннего обнаружения самолета, когда просчитывается маршрут и запускается ракета с корректировкой маршрута. Опять же, локатор отслеживает, таким образом корректирует ракету. И это сложная система, которая состоит не только из самой пусковой автоматической аппаратуры.
— Да, это мы знаем.
— Мы захватывали часть, в которой находились эти войска противовоздушные, но, к сожалению, там были установки, во-первых, раскомплектованные, там не было электронных блоков, и сознательно приведенные в негодность. Кроме того, без системы управления они не работающие. Фактически мы имеем металлолом.
— То есть никакой физической возможности не было?
— Да, физической возможности у нас не было. И второе о мотивах: сейчас мы окружили около пяти тыс. солдат, техники украинской армии, сейчас пика достигло давление на украинскую власть со стороны европейских политиков по поду того, что надо прекращать огонь, надо договариваться. И нам совершенно не было никакого смысла сбивать европейских граждан для того, чтобы еще в большей степени, про нас и так рассказывают, что мы там живьем детей едим, да. Облик террористов еще сильнее укреплять никакого смысла нет: ни в военном смысле, ни в политическом у ополченцев не было смысла сбивать этот самолет.
— А не могло ли быть просто ошибкой: нелепой, фатальной, чудовищной ошибкой?
— У нас не было возможности.
— Как вы считаете, понятно, совсем конспирологическая теория, давайте совсем коротко: могла или это быть попытка, как это называется, подставить вас?
— Я считаю, что тут надо разбираться, и мы заинтересованы в том, чтобы разобраться, поэтому мы уверены, что нашей вины в этом нет, то мы предоставим все возможности для того, чтобы была проведена международная экспертиза. Естественно, что поскольку заинтересованной стороной является Украина, то она должна быть независимой от Украины. Ну, и страны СНГ тоже обладают такой экспертизой, может, и та, и другая провести экспертизу. Найти черные ящики, вскрыть, допросить диспетчеров. И, кстати, здесь вызывает удивление то, что переговоры диспетчеров были изъяты украинской службой, то, что на них оказывается давление, то, что маршрут был изменен. И вообще глядя на обломки самолета, а ведь практически все жертвы в одном месте самолета. В одном месте, это говорит о том, что самолет не развалился в воздухе.
— Нет, не совсем в одном месте, там все-таки наш корреспондент говорил, что это довольно на обширной территории все это разбросано.
— Но не на 20 же километрах, то есть это, в принципе, место падения самолета, оно четко и понятно.
— Мне трудно это сказать. Олег Анатольевич, по словам Сергея Соболева, все жертвы этой войны с самого начала операции укладываются в то же самое количество, что и жертвы крушения Boeing — под 300, просто прокомментируйте.
— В одном бою погибают до 300 украинских военных, это инсинуация, которую рассказывают украинские политики для того, чтобы направлять украинский народ на бойни. Вы посмотрите: в аналогичной войне в Югославии погибло сто тысяч. Они до сих пор рассказывают о том, что у них погибло двести-триста человек. Погибло около четырех-пяти тысяч украинских военных и около семи тысяч мирного населения.