В залах Государственного исторического музея открылась выставка "Орел и лев. Россия и Швеция в XVII веке", подготовленная совместно с Королевской оружейной палатой Стокгольма и музеем-заповедником "Московский Кремль". Экспозицию о "важном периоде мирного сосуществования" открывали Людмила Путина и кронпринцесса Швеции Виктория.
"В одной руке он держал золотой крест, а в другой — длинный нож... Один из бояр выступил вперед и рубанул Гришку по голове, за ним последовали и все остальные: они избили и изрубили его до смерти, затоптали ногами и выбросили на площадь в толпу... У ног Гришки положили знатного господина, который звался Басмановым. Его также убили во время мятежа. А поскольку он много помогал Гришке, взяли веревку и привязали один конец к его ноге, а другой — к Гришкиному причинному месту... чтобы каждый человек глядел, любовался и знал, что беглый монах действительно убит и уже мертв".
Это цитата из "Верного и истинного описания России", составленного шведским кутилой и дипломатом Петро Петрео. Его книга, ставшая в Европе XVII века бестселлером,— один из экспонатов выставки в ГИМе. Эти описания будоражили воображение европейцев не меньше, чем нынешние репортажи из российской Чечни. Но подобные аллюзии вызывает не выставка, а сама история, которая и попыталась стать предметом экспонирования.
Выставка "Орел и лев" определенным образом отвечает музейному термину "Первая публикация". Впервые публикуются не какие-то отдельные экспонаты, а целая эпоха, которая в российских учебниках истории называется смутным временем, а сегодня представляется важным периодом мирного сосуществования двух стран. О ней известно куда меньше, чем о петровском времени, еще со школы застрявшим в мозгах пушкинским: "Ура! Мы ломим, гнутся шведы!". XVII век в российско-шведских отношениях кажется временем затишья перед полтавской бурей, а экспозиция "Орел и лев" сродни широкомасштабному эпическому полотну, в меру красивому и в меру занудному.
На пресс-конференции главный хранитель Стокгольмской оружейной палаты Пер Седин обратил внимание на "бранные письма", которыми обменивались Иван Грозный и король Юхан III. Ими, а также пробитым шлемом русского царя открывается выставка. Дальше пойдут кафтаны, булавы, чаши, кубки, сабли, жезлы... Музейщики выстроили экспозицию так, что трудно пройти мимо одного экспоната, не зацепив взглядом другой и не тормознув у него. Свадебный костюм Густава II Адольфа, шитый золотом по шелку, завораживает не больше, чем какой-то мирный договор, роскошно прошнурованный шестью серебряными печатями. А от мирного договора, как водится, один шаг до какой-нибудь сабли, инкрустированной жемчугом и бирюзой. Легкую скуку могут навеять географические карты и планы городов, но рядом все равно окажутся симпатичные ружья ("железо, дерево, рог, ковка, резьба, инкрустация"), а то и алебарда с бархатом и шелковыми нитями — "грозное оружие борьбы с кавалерией противника". Пугнуть способны портреты, написанные неизвестными русскими художниками, но и за них воздастся первоклассной живописью Дэвида Бэка или какого-нибудь тоже неизвестного, но английского автора.
Рассматривая красивые экспонаты, как-то трудно вдруг представить, что, скажем, наряду с "булавой парадной", усыпанной бирюзой, была и "булава обыкновенная", смявшая в кровавую лепешку не один череп. История в музейном исполнении всегда скорее аттракцион, чем более или менее удачный слепок с действительности. Именно поэтому "Орла и льва" попросили открыть первую леди России Людмилу Путину и шведскую кронпринцессу (будущую королеву) Викторию, и они согласились. О том, как дамы открывали выставку, Ъ расскажет завтра.
ИГОРЬ Ъ-ГРЕБЕЛЬНИКОВ
Выставка открыта до 1 июля.