Социальная ответственность бизнеса всегда оставалась на периферии сознания советского человека. Во-первых, в СССР не было понятия бизнеса как такового, а слово ассоциировалось с пережитками «загнивающего капитализма». Во-вторых, все предприятия были государственными, и формально собственность граждан и государства воспринималась как нечто единое, а поддержка отдельных членов общества или социальных учреждений существовала как помощь товарищу, а не как благотворительность. В-третьих, необходимость все лето окучивать поля в отдаленном колхозе или работать по выходным через неделю считалась чем-то естественным и не имеющим никакого отношения к помощи слабому от сильного. Нередко заводы организовывали подобного рода деятельность по директиве властей. Однако это не значит, что благотворительности в Советском Союзе не было. Просто она не имела ничего общего с традициями меценатства в его привычном понимании.
За последние двадцать лет ситуация кардинально изменилась. Когда госкомпании были приватизированы, а власти всех уровней четко прописали себе пределы ответственности в решении тех или иных социальных вопросов, проблема поддержки социально незащищенных граждан встала особенно остро. Конечно, по мере возможности бюджет поддерживает тех, кто в этом нуждается, но на всех этого не хватит. Тем более что вопрос стоит не только в том, чтобы обеспечить всех нуждающихся куском хлеба. Нужно развивать спорт, образование, здравоохранение — все то, без чего нация не может считаться крепкой и процветающей.
И здесь на первый план выходит бизнес. Формироваться социальная ответственность частных компаний начала еще в девяностых годах. К примеру, ЛУКОЙЛ занимается благотворительностью практически с момента создания. В 1993 году был создан благотворительный фонд ЛУКОЙЛ, который позволил систематизировать эту деятельность. Сегодня социальные и благотворительные программы — это составляющая корпоративной стратегии компании, которая помогает конструктивному сотрудничеству с государством, деловыми кругами и обществом. В последние годы у бизнеса появилось понимание того, что реальный благотворительный эффект дают не разовые акции и выделение средств, а системная работа и комбинированные формы поддержки. В нашей компании на основе многолетнего опыта сложилось четкое понимание того, что благотворительная деятельность не должна порождать социальное иждивенчество. Условно говоря, мы хотим дать человеку не рыбу, а удочку, с помощью которой он может сам себя прокормить. Поэтому ЛУКОЙЛ наряду с традиционными формами помощи использует программы стратегической благотворительности и социальных инвестиций. К примеру, это наш конкурс социальных и культурных проектов, который предусматривает проектный подход и грантовую систему распределения финансовых средств. Оценивая заявки на гранты с помощью экспертов, мы точно понимаем финансирование каких социальных проектов даст наибольший эффект в перспективе. Кроме того, мы поняли, что такой подход требует активного взаимодействия с государством: это позволяет решать актуальные социально-экономические проблемы местных сообществ более эффективно. Поддержка властей — пусть не финансовая, а информационная, организационная — важная составляющая современной благотворительной работы.
Безусловно, социальные инвестиции — наиболее перспективный путь развития благотворительной деятельности, и мировой опыт доказывает это. Но в России должны развиваться и традиционные формы меценатства. Думаю, нам удастся рано или поздно так объединить эти традиции, чтобы социальная ответственность бизнеса не только обеспечивала поддержку тех, кто не может сам о себе позаботиться, но и развивала ответственность перед согражданами у каждого гражданина страны.