В прокат выходит новый фильм Терри Гиллиама — гротескная антиутопия "Теорема Зеро". И это такая вещь, которую рано или поздно делают все стареющие гении: это сгущенный "фильм Терри Гиллиама". Прошлый "Воображариум доктора Парнаса" тоже отчасти был таким, но в "Теореме" — головокружительное, настойчивое дежавю — главное чувство. Это дежавю не раздражает, наоборот, завораживает. Расстройство памяти — родовая черта самих гиллиамовских героев.
"Теорема" похожа на вольный авторемейк "Бразилии", перенастроенный под новые реалии. Прошло тридцать лет, управление информацией стало выглядеть совсем по-другому, чопорная картотечная бюрократия может теперь вызывать разве что ностальгию. Люди больше не опечатки в карточках, они — циферки в программах, электронные призраки, дающие иногда странный отблеск на физическую реальность. Впрочем, выглядит "Теорема" как раз очень старомодно — киберпанк пополам со стимпанком, сдобренные совсем уж смешным поп-артом,— рукодельное future in the past, кукольный домик юношеских кошмаров. В Лондоне будущего люди практически переселились в виртуальную жизнь. При этом они все время крутят какие-то колеса и трубы, не дают покоя рукам и ногам, иначе чудесный мир иллюзий застопорится, даст сбой. Одеты все примерно как персонажи "Жидкого неба" Цукермана.
Впрочем, главный герой, человек с библейским именем Коэн Лет (абсолютно лысый Кристоф Вальц, у которого это самая странная и, кажется, лучшая роль) старается выглядеть максимально незаметным. Коэн называет себя "мы", почти ничего не помнит из своего прошлого и почти не выходит из дома, точнее плоховато обустроенной брошенной церкви,— он ждет звонка. Однажды зазвонил телефон, и некий голос назвал Коэна по имени. От растерянности герой уронил трубку, звонок сорвался, но с тех пор он уверен: Голос хотел сообщить его предназначение, объяснить, зачем Коэн существует. Коэн ждет, что Бог перезвонит.
Есть и еще одна высшая инстанция — Начальство (Мэтт Деймон), демонический глава корпорации, занимающейся не очень понятными вещами, но, кажется, монополизировавшей производство бытия. Коэн — один из лучших ее работников, он "вычисляет сущности". Однажды Начальство поручает ему грандиозную задачу — Теорему Зеро. В чем ее суть, героя совершенно не интересует, но постепенно становится понятно: теорема доказывает, что все существующее — ошибка, нелепое отклонение от пустоты, жизнь не имеет смысла. С пустотой у Коэна отдельные отношения — она ему снится.
Вокруг суетится несколько фигур, вовлекающих героя в странные, но относительно человеческие отношения — начальник отдела Бигси (Дэвид Тьюлис), уже пытавшийся решить Теорему и слегка помешавшийся, вундеркинд Боб (Лукас Хеджес), сын Начальства, ненавидящий своего отца, роковая Бэйнсли (Мелани Тьери), с которой у Коэна нечто вроде мучительного интернет-флирта, и компьютерная программа психологической помощи с лицом Тильды Суинтон, бесполезная, но обаятельная. Все они ничего не могут сделать — герой движется к катастрофе, ростки которой видны с первых кадров.
Вообще-то вся эта головокружительная проблематика — такое же ретро, как стиль "Теоремы". Бытие и ничто, душа и техника, ничтожество и гений, тело и образ, эссенция и симулякр, правда и товар. Это все из детства — нашего, Терри Гиллиама, модернизма и постмодерна, всей культуры XX века. Сама констелляция их предлагает в первую очередь вспомнить — попробовать еще раз. Ведь проблемы не решены — что твоя теорема зеро. Они не решаются вновь. Фильм разваливается. Это провал — как почти все гиллиамовские картины (это вообще такой великий режиссер, у которого никогда ничего не получалось). "Теорему" заканчиваешь смотреть почти что в негодовании — и немедленно хочешь пересмотреть ее с начала.
В прокате с 3 июля