Фигурант громкого дела о превышении полномочий в МВД покончил с собой во время допроса. Генерал-майор Борис Колесников выбросился с шестого этажа здания Следственного комитета в Москве. Председатель коллегии адвокатов "Ваш юридический поверенный" Константин Трапаидзе ответил на вопросы ведущей Дарьи Полыгаевой.
Фото: Дмитрий Лекай, Коммерсантъ / купить фото
Как сообщил представитель ведомства Владимир Маркин, в ходе допроса Колесников вышел в туалет в сопровождении двух конвоиров. Когда с него сняли наручники, обвиняемый выбежал из комнаты, выскочил на балкон и спрыгнул с шестого этажа. Следователи отмечают, что Колесников уже дважды пытался свести счеты с жизнью. Бывший замглавы антикоррупционного управления МВД проходил по делу об организации преступного сообщества, превышении должностных полномочий и провокации взятки.
— Насколько эта история однозначна, и могут ли быть здесь претензии к ФСИН, которая должна обеспечивать безопасность заключенных?
— Ситуация, конечно же, неоднозначная в силу многих обстоятельств. Многим из фигурантов этого дела такой исход даже на руку был бы. Что касается обстоятельств, конечно, там будут разбираться, я думаю, что полетит не одна голова из-за того, что произошло. Мне очень хорошо знакомо это заведение, я очень часто бываю там. Абсолютно без проблем следователи отпускают на короткие перерывы, в том числе в туалет, и абсолютно не препятствуют этому. Задача сотрудников ФСИН и оперативных сотрудников, если таковые бывают, сопровождать, и они тоже достаточно лояльны в этом вопросе и не чинят никаких препятствий. Тут, конечно, они расслабились, растерялись, наверное, никто не ожидал такой реакции, поэтому такая вещь была возможна — никто за руки не водит, в наручниках не водит. В такой момент не отстегнуть человека невозможно, а туалетные комнаты расположены как раз в торцах здания, там до балконов рукой подать.
— Можно предположить, что правила безопасности были нарушены в какой-то момент?
— Правила безопасности не были нарушены, как вы можете для себя просчитать правила, по которым человека, не отстегивая от наручников, необходимо в туалете держать?
— Например, в туалете может не быть окна — мера безопасности.
— В туалетах нет окон, туалеты закрыты, они с одной дверью. Единственное, конечно, они не стояли у двери и не подпирали ее плечом, и если он резко выбежал, они, конечно, могли растеряться, этот момент я допускаю.
— Не очень понятна ситуация, в том числе и потому, что были сообщения о том, что у Колесникова была травма головы, и ни адвокаты, ни представители общественности, которые с ним встречались, не могли добиться от него ответа, что случилось. Господин Цветков сегодня заявлял, что Колесников якобы какие-то сигналы подавал его коллегам на встречах, но при этом не говорил, что действительно происходит. По вашему опыту, насколько подсудимый свободен в том, чтобы безопасно для себя сообщить, что на него оказывают то или иное давление, в том числе физическое?
— Мне кажется, что в самом Следственном комитете это делать сложно, потому что там переплетаются интересы нескольких ведомств. Мне знакомы заявления людей о том, что к ним даже в следственном изоляторе приходили оперативные сотрудники, иные силовики. Как правило, эти вещи, по моему опыту, происходят в следственном изоляторе.
— То есть подсудимому довольно трудно об этом рассказать?
— Нет, подсудимому это очень легко сделать, если у него доверительные отношения с адвокатами, и он заинтересован в этом. Другой вопрос, если с ним кто-то проведет какие-то переговоры, в ходе которых он заинтересован, или там действительно такие угрозы, из-за которых он не может озвучить, что происходит на самом деле, но эти угрозы должны исходить от очень высоких силовых структур, от очень мощных. Я теоретически это допускаю, но еще раз говорю, что, как правило, с адвокатами или с родственниками делятся. И хотя бы один из адвокатов бывает в доверии у родственников, и этому адвокату уж мог бы сообщить обстоятельства, которые складываются, о том, что производится психологическое, физическое или иное давление. Тем более, в СИЗО осматривают медицинские работники после ряда смертей — Магнитского и других, особенно в таких серьезных изоляторах, как "Лефортово", "Матросская тишина", очень строго к этому подходят.
Тем более, врачи пострадали в результате служебных расследований, и врачи теперь меньше всего хотят, чтобы на них легла какая-то ответственность, они стараются от себя ее отвести. Еще раз повторюсь, по таким заявлениям они отрабатывают очень серьезно, вызывают скорую помощь или независимых экспертов. Все очень неоднозначно, дело само по себе исключительное. Конечно, теоретически можно допустить все что угодно, но на практике тяжело осуществить это, только совсем по каким-то санкциям мощным.