В Большом зале консерватории выступил Лукас Генюшас — один из самых перспективных российских пианистов. Сочинения Шопена, Бартока и Прокофьева он сыграл не очень удачно. Рассказывает АННА ЕФАНОВА.
Пианист Лукас Генюшас
Фото: Виктор Васильев, Коммерсантъ
Имя аспиранта Московской консерватории Лукаса Генюшаса знают не все, но тем, кто внимательно следит за отечественной фортепианной музыкой, оно известно достаточно хорошо. Генюшас родился в семье пианистов Ксении Кнорре и Пятраса Генюшаса, учился у собственной бабушки — профессора консерватории Веры Горностаевой. Он много раз побеждал на международных конкурсах, главное его достижение — вторая премия XVI Международного конкурса пианистов имени Шопена в Варшаве.
Программу майского концерта составили репертуарные сочинения: этюды Шопена, бурлески Бартока и Седьмая соната Прокофьева. Этюды вышли добротными, но недоделанными. В них проявилась взрослая естественность виртуозности и насыщенности. Но подкачала выносливость исполнительского аппарата: иногда терялись ноты, блеклый тембр создавал звучания «под рояль».
Венгерские пьесы Генюшас сыграл чисто, бойко, складно, потеряв по ходу прихотливость ритма и динамику целого. Формы миниатюр проседали, но не распались — в отличие от струны рояля, колеблющейся и лопнувшей под давлением Бартока. Сильно заигранная прокофьевская соната в интерпретации Генюшаса сильно отличалась от всем привычной трактовки. Темпы первой части и особенно третьей сильно замедлились, во второй — несколько смутила акцентировка голосов, зато по темпу она удалась пианисту лучше остальных.
Еще до Бартока с Прокофьевым кассовый партер опустел: многие не услышали произведений ХХ века и единственного биса пианиста. Некоторые выключились из процесса еще раньше, судя по трезвонящим мобильникам, детским разговорам вслух и кашлю пожилых людей. Впрочем, Генюшаса это совсем не смутило — он как минимум сделал вид, что полностью погружен в музыку и происходящее вокруг его никак не тревожит.
В чем-то можно понять и зрителей. Те, кто пришли на концерт, надеялись получить удовольствие от видимых результатов и достижений, а услышав аспирантское выступление без сенсаций и открытий — расстроились. Хотя на самом деле каждый новый выход на сцену — показатель движения, которое в музыкальном искусстве измеряется только по прошествии лет.