Генпрокуратура предлагает рассматривать в качестве взятки не только материальные блага, но и любые преимущества, которые нельзя оценить деньгами. Адвокат, член экспертного совета комитета Госдумы по безопасности и противодействию коррупции Александр Почуев обсудил тему с ведущими "Коммерсантъ FM" Максимом Митченковым и Натальей Ждановой.
Фото: Антон Ваганов, Коммерсантъ
Генеральная прокуратура предлагает ввести равную ответственность как за само предложение или обещание преимущества, так и за его принятие. Кроме того, ведомство намерено расширить случаи, при которых может быть зафиксирован факт дачи взятки, например, когда ее получает не чиновник, а третье лицо. В случае коммерческого подкупа предполагается расширить правоприменение относительно любого лица, работающего в компании, а также учесть интересы третьих сторон-бенефициаров. Генпрокуратура также намерена ужесточить ответственность за дачу взятки в размере от 25 до 150 тыс. руб. — до четырех-пяти лет лишения свободы. Кроме того, предлагается ввести дополнительные статьи в Уголовный кодекс — подкуп третейских судей и злоупотребление влиянием. Последняя предполагает наказание в виде штрафа, исправительных работ или лишение свободы от двух до трех лет со штрафом. Действующую статью, по которой преследование за подкуп в частной сфере осуществляется лишь по заявлению организации, если ущерб был нанесен только компании, в ведомстве предлагают исключить.
Н.Ж.: Достаточно того антикоррупционного законодательства, которое у нас сейчас есть? Насколько целесообразно сейчас предложение Генпрокуратуры?
А.П.: Данное предложение Генеральная прокуратура просто вырабатывает по плану. Есть национальный план противодействия коррупции. И они вырабатывают какие-то нормы для того, чтобы упростить себе работу. На данный момент вполне достаточно существующего законодательства, и особой необходимости нет.
М.М.: Объясните мне, как потом доказать сам факт обещания дать взятку?
А.П.: Это сложная процессуальная мера доказывания. А именно аудиозапись, видеозапись, оперативные мероприятия есть, свидетельские показания, поэтому инструментарий доказывания есть.
Н.Ж.: А если человек обещал, врал, а давать взятку на самом деле не собирался, что же, мы наказываем человека за то, что, он по сути, не сделал?
М.М.: Если он потом скажет, что пошутил.
А.П.: Тут уже следствие будет определять, шутил ли он на самом деле или нет. Помимо слов свидетельствуют другие действия: приготовление денежных средств или как-то других благ, которые предполагает эта передача. Фактура дела имеет большое значение для следствия.
М.М.: Понятно, там будет не до шуток. И также ссылается наши законодатели на то, что это похоже на законодательство европейских стран, что идем по их пути. Действительно ли есть такая правоприменительная практика в других странах?
А.П.: Я бы назвал наше законодательство самым совершенным. Его все совершенствуют и совершенствуют, вопрос же даже не в наличии норм права, а в их применении. У нас вроде бы законодательство хорошее, а когда доходит до дела, у нас и это мешает, и то мешает. Но при этом, если против человека возбудили уголовное дело по коррупционному составу, это практически стопроцентное обвинительное заключение и также обвинительный приговор. Поэтому здесь мы уже скатываемся в некий 1937 год, когда объявляли о том, что человек растратил социалистическое имущество, и за это расстреливали.
Н.Ж.: Здесь сама идея наказывать не только за получение материальных благ, но и за любые преимущества, которые нельзя оценить деньгами. Как в этом случае доказывать все, насколько сложно собирать доказательную базу, как это будет выглядеть?
А.П.: Если легко было бы доказывать, то Генеральная прокуратура не совершенствовала эти процессуальные меры, поэтому возникают сложности над каждым конкретным делом. Но в то же время, я уже ранее упоминал, что есть целый набор современных инструментов доказывания. Между прочим, очень часто используется телефонный биллинг и прослушку телефонных переговоров. Это основное средство доказывания, которое используется, поэтому ничего нового не происходит.