Последние жертвы

Хорунжий Шумибор (Лешек Хердеген) дерзит полковнику Чапрану (Хенрик Бона), отказываясь идти в атаку, получает за это, однако, не пулю, а по физиономии, и мрачно бродит по расположению части, бредя дуэлью,— острый приступ шляхетства. Медсестра Ванда (Мария Цесельская) предупреждает начальство — на случай ночного наступления,— чтобы ее искали в постели хорунжего. Полковой прокурор Хырный (Петр Павловский) многозначительным молчанием старается отвадить хорунжего от дуэльной блажи. Адъютант Яцек — этакий бравый солдат Швейк — одержим идеей подстрелить немца с тем же, что у Шумибора, размером ноги: стыдно пану хорунжему ходить в стоптанных сапогах. Полковой юродивый Богуш Клюква (Тадеуш Кондрат) надирается с пленным немцем, привычно несет околесицу о том, как в 1920-м воевал с большевиками, и обращается ко всем никак не по уставу: "хозяин". Такую войну и такое Войско Польское, сражавшееся с нацистами в составе Красной Армии, снял, кажется, один лишь Витольд Лесевич. Имя негромкое — на фоне Анджея Вайды, Ежи Пассендорфера, Анджея Мунка. Однако об истинном месте Лесевича в ряду мастеров военной "польской школы" говорит уже то, что именно он заслужил доверие и честь привести в порядок и сложить в 50-минутный фильм отснятый материал "Пассажирки" (1962) — лучшего в мире фильма о лагерях смерти, на съемках которого разбился в ДТП гениальный Мунк. Впрочем, ни в какой ряд Лесевич не вписывается. Ведь что такое "польская школа"? Гимн национальной идее героического самоубийства: горячечные юноши и девушки стреляют в немецкого коменданта, как в "Покушении" (1958) Пассендорфера, или секретаря райкома, как Мацек Хелмицкий в "Пепле и алмазе" (1958) Вайды, уланы в конном строю атакуют танки, варшавские повстанцы задыхаются в канализационных туннелях. Герои "Апреля" категорически другие. Им некуда возвращаться с победой: все их рассказы о доме, где ждут жены и дети,— враки. Нет ни дома, ни семьи. И былой Польши, требующей во что бы то ни стало умереть, тоже нет. Они, безусловно бесстрашно отвоевавшие несколько лет, уже не хотят умирать и даже убивать врагов — и даже расстреливать своих по непреклонным законам военного времени. Что прокурорские, что строевые офицеры хором и наперегонки спасают от трибунала труса. Можно, пожалуй, сказать, что это фильм о разложении армии, но специфическом — разложении с предчувствием победы. Обычно снимают кино о тяжести уже состоявшейся победы: "Был месяц май" (1970) Марлена Хуциева, "Анкор, еще анкор!" (1992) Петра Тодоровского. А у Лесневича — еще только апрель 1945-го. Вот и лезет в голову несуразица. Зачем, типа, нам наступать, если русские уже в Вене, а янки в Нюрнберге, хотя, если говорить по честному-военному, то, может, именно от этой вот пустяковой полковой операции зависит что-то огромное. И кто сказал, что задача комполка — беречь солдат: вообще-то его задача — выиграть бой. Но не умирать на войне как-то не получается. И боев-то настоящих на экране почти что нет, но сводки неумолимы: тут 26 человек убитыми потеряли, тут 11 саперов погибло. И героического самоубийства героям, как ни крути, не избежать. "Покончить с собой" им уже никто не может приказать: в бой идут одни добровольцы, но добровольцами оказываются все. В "старике" Чапране просыпается мальчишка, лезущий под пули, словно не ведая, что пули убивают. А хорунжий свое презрение к войне выразит лишь тем, что пойдет в бой в как-то по-богемному расстегнутой шинели. Хотя — черт его знает, может, и уцелеет.

"Апрель" (Kwiecien, 1961)