Ракета-носитель "Протон-М" сгорела в плотных слоях атмосферы. Есть вероятность, что ее обломки могли долететь до Земли, заявили информагентствам в Федеральном космическом агентстве. Район падения уточняется. Отказ двигателя третьей ступени ракеты-носителя произошел на высоте 161 км из-за отклонения "Протона-М" от траектории полета. Руководитель Института космической политики Иван Моисеев ответил на вопросы ведущих Оксаны Барыкиной и Олега Богданова.
Фото: www.youtube.com/spaceflight101
Источник "РИА Новости" в ракетно-космической отрасли сообщил, что третья ступень ракеты-носителя "Протон-М" не доработала около 40 секунд до запланированного отделения разгонного блока "Бриз-М" с пристыкованным спутником. Предыдущая авария с "Протоном" произошла 2 июля 2013 года, когда через минуту после старта ракеты с разгонным блоком ДМ-03 и тремя российскими навигационными спутниками "Глонасс-М" носитель упал на территории космодрома Байконур.
Ок.Б.: Как вы считаете, стоимость потерянного аппарата превышает €200 млн или 1 млрд руб.? Как вы оцениваете то, что произошло?
И.М.: Достаточно дорогой аппарат, но не самый дорогой, самые дорогие экспериментальные научные аппараты у нас давно не запускают. Это тяжелый удар, конечно, и дело в том, что наша самая рабочая ракета, которая больше всех работает, и самая мощная, дает такую плохую статистику.
О.Б.: Это вы говорите о "Протон-М"?
И.М.: Да.
О.Б.: А какое количество аварий на количество полетов, есть такие коэффициенты?
И.М.: Если брать этот тип ракеты-носителя в целом, то примерно 7%, но эти 7% включают в себя большое число аварий при отработке ракеты. В общем-то, очень неудачная картина, если сравнить с нашими основными конкурентами, с Европой, то у них последняя авария была 12 лет назад.
О.Б.: А какая частота запуска?
И.М.: Если по нагрузкам, то примерно одно и то же, а по запускам чуть меньше, где-то пять-четыре. У нас несколько больше, на два-три запуска, наверное.
О.Б.: Ну, и следующий вопрос: в чем проблема, почему такое произошло?
И.М.: Раз такое происходит достаточно часто, проблема наверняка глобальная, конечно, каждая авария имеет конкретную причину, но, поскольку они в разных вещах происходят, значит, это общее снижение внимания к вопросу надежности. После прошлой аварии тогдашний руководитель "Роскосмоса" предложил достаточно рациональную программу восстановления уровня надежности. Он заимствовал европейский опыт, у них неплохо получается, сейчас надо просто смотреть, выполняется ли это программа, или она осталась на бумаге, как это часто бывает.
Ок.Б.: А насколько опасны эти падения, разрывы, там есть токсичные вещества, фрагменты?
И.М.: Нет-нет, этого практически нет, но "Протон" токсичная ракета, это третья ступень, там уже все топливо в основном сгорело, и упала она, скорее всего, в Тихий океан куда-нибудь, там ее и не найти теперь, никто не заметит.
Ок.Б.: Повезло, что далеко улетел, правильно? Если бы это было ниже, то вполне опасно?
И.М.: Здесь дело в том, что у нас была предыдущая авария, и тот вообще упал прямо на старте. Там действительно ядовитое топливо, но оно быстро распадается, и его опасность несколько преувеличена, я бы так сказал.
О.Б.: У нас за всю историю космонавтики были периоды стабильных запусков, когда мало ракет взрывалось?
И.М.: Я лучше помню периоды, когда были часто, потому что на них больше внимания обращаешь. Было несколько раз, в Советском Союзе чаще запускали, было и больше аварий, и когда были полосы невезения, занимались тем, что начинали перерабатывать всю технологическую документацию. Весь цикл просматривали, не только в конкретной аварии, а по всей линии. Именно этим сейчас надо заниматься, причем заниматься достаточно долго, это мероприятие долгое, на несколько лет.
Ок.Б.: После последнего падения в прошлом году тоже говорили, что нужно все перерабатывать, реформировать, модернизировать.
И.М.: Да, были сделаны соответствующие заявления, решения, которые были озвучены, и достаточно грамотные. А как они выполняются, я не могу сказать — отрасль закрытая.
Ок.Б.: По большому счету, мы видим результат?
И.М.: К несчастью, да. Надеюсь, это подтолкнет к тому, что мы посмотрим на вещи, на технологии более пристально, чем привыкли — "летает и летает".