Применение новых технологий и инноваций в строительстве способно не только улучшить качество зданий, но и снизить себестоимость возведения объектов, расходы на их дальнейшую эксплуатацию. Как ускорить внедрение инноваций в строительстве, BUSSINES GUIDE рассказал президент Воронежского государственного архитектурно-строительного университета, доктор технических наук, профессор Игорь Суровцев.
Игорь Суровцев: «Инновации найдут продвижение, если будет либо приказной порядок, либо какие-то преференции»
Фото: Олег Харсеев, Коммерсантъ
BUSSINES GUIDE (BG): Очевидно, что переход к инновационной экономике невозможен без формирования людей, способных проектировать и поддерживать сложные технологические процессы. Что мешает нынешней системе образования обеспечить создание таких кадров?
Игорь Суровцев (И.С.): Без создания инновационной среды как в региональном, так и национальном масштабе надеяться на переход к «экономике знаний» не приходится. В инновациях очень важен «посевной» этап, когда закладываются зерна. Наш университет первым в Черноземье начал такой «посев» – ввел «инноватику» как кафедру и как специальность. Ее задача – подготовить специалистов (которые будут знать, что такое инновация от зарождения ее в умах ученых до коммерциализации) и сформировать инновационное мышление.
Пока инновации у нас идут сложно, потому что есть некая инерция психологии и ментальности: новое – определенный риск, а старая технология уже отлажена, работает стабильно. Кому хочется идти на риск?
Мы и с началом формирования системы инновационной экономики припозднились по этой же причине инертности. В начале 90-х годов 12 человек, в том числе и я, были «заперты» в президентском санатории «Снегири» с целью оперативного написания проекта закона «Об инновациях и инновационной деятельности в РФ». И я горжусь тем, что мы написали довольно качественный закон. Он прошел первое чтение в Госдуме, но когда попал в правовое управление администрации президента, там его положили в «долгий ящик». Потому что был еще не отработан категориально-понятийный аппарат. Даже самого слова «инновации» еще не было ни в одном отечественном словаре.
Пришлось идти в обход. Первый закон об инновациях появился в Саратовской области. Я тоже был в группе его разработчиков.
BG: До сих пор верите в перспективы инновационной политики?
И.С.: Глубоко убежден: инновации найдут продвижение, если будет либо приказной порядок, либо какие-то преференции. Есть много парадигм, как другие страны действуют в этом направлении. Сингапур, например, Япония, Южная Корея просто покупали чужие патенты и насильственно внедряли их. Но там ментальность такая, что можно приказать. А мы отказались от госплановской приказной системы, но ничего нового не придумали. Между тем, уверен, именно государство должно быть главным инноватором, если оно не желает похоронить мечту о возвращении страны в число технологических лидеров и утвердиться хотя бы в пятом технологическом укладе, основу которого составляет электроника, вычислительная и оптоэлектронная техника, программное обеспечение, телекоммуникации, роботостроение, информационные услуги.
Все разговоры об инновационном пути развития бледнеют, когда видишь по итогам года цифры внедрения инноваций в промышленности. Удельный вес инновационной продукции в индустриальном секторе российской экономики, по данным аналитиков, составляет лишь 4%. И это в то время, когда его пороговое значение должно достигать 15%, а в промышленно развитых странах удельный вес инновационной продукции держится на уровне 30%. По данным Госкомстата, инновационно активными являются не более 6% всех промпредприятий России, в то время как в США их число составляет не менее 1/3 всех промпредприятий. Я согласен с героем Булгакова: «Революция начинается в головах». Там, прежде всего, нужно формировать восприимчивость к инновациям. Что мы и пытаемся делать в своем университете.
Но, надо понимать, что есть творцы, а есть исполнители. Нужны и те, и другие. Было время, когда выпускников физического факультета ВГУ, который я заканчивал, некоторые не хотели брать на работу: мол, легче из политеха взять, мастером поставить, и он через две недели уже работает. А физфаковцы больно «яйцеголовые». Но потом оценили физфаковцев в ЦКБ и НИИ. Разное образование – разная «заточенность» на решение проблем. Выпускник классического университета имеет больше шансов выдать инновационные идеи, а политех учит прикладным компетенциям.
BG: По мнению экспертов, сложился драматический разрыв между образованием, ожиданиями, амбициями выпускника и потребностями работодателя. Способна ли высшая школа формировать программы, предвосхищая потребности рынка в выпускниках нужного плана?
И.С.: Высшая школа России с работодателями живет как бы в разных средах. Объясню почему. У нас есть федеральный образовательный стандарт, и он надолго «отлит в граните». Попробуй отступить от него! У нас, конечно, есть 30% вольности – так называемый региональный компонент. И в рамках этих процентов мы постоянно говорим нашим будущим работодателям: скажите, какой еще элективный, факультативный, курс по выбору надо поставить в программу, чтобы вы взяли на работу наших выпускников? Конечно, нам легче, чем другим вузам вести такую ориентацию на результат: у нас мощный попечительский совет, Союз строителей, две саморегулируемые организации: СРО «ВГАСУстрой» и СРО «ВГАСУпроект», которые мы создали, – к слову сказать, это прецедент в межвузовском пространстве России. То есть, в орбите наших переговоров – сотни работодателей, и мы постоянно их привлекаем читать лекции, вести практические занятия, да и просто рассказывать студентам о том, что придется делать на предприятии после окончания университета. Благодаря таким усилиям и неплохой динамике развития строительного комплекса региона 95% наших выпускников трудоустраиваются по полученной специальности. А если говорить в целом о востребованности выпускников высшей школы, то, безусловно, нужны системные изменения.
Я являюсь убежденным сторонником университетского образования: оно учит искать причинно-следственные связи, думать. Меня всегда звали диссидентом в части ЕГЭ. И до сих пор я противник, потому что считаю, что ЕГЭ не учит думать. Главное – не то, сколько ребенок формул запомнит, они есть в справочниках, а умение анализировать, сомневаться, искать, выводя причинно-следственные связи. Только так рождается креативная личность, без которой инновациям не быть.
Не покидает такое ощущение, что вузы постоянно находятся в каких-то жерновах. Я как-то читал в Великобритании лекцию о нашей системе образования, и меня спросили, как у нас реализуются реформы? Я им ответил так: у вас, англичан, есть старинная пословица – легче реформировать кладбище, чем университет, и она в полной мере касается и нашей действительности. Потому что образование – крайне консервативная среда. Мы работаем с отложенным результатом, видя итог своих усилий по меньшей мере лет через пять.
BG: Бизнесмены, которые пытаются осваивать инновации, говорят о необходимости опережающей подготовки специалистов для завтрашнего дня. Как предугадывать, какие специалисты понадобятся в перспективе и сколько?
И.С.: Вот мы поучаствовали в подготовке научно-технологического прогноза развития Воронежской области до 2030 года в сфере строительства и стройиндустрии. Создали порядка 30 базовых кафедр на предприятиях. Более 200 договоров у нас заключено на практику студентов, чтобы, как вы говорите, «предугадывать». Мы каждый год подписывали заявки в Минобразование на требуемое количество бюджетных мест, предварительно – в департаменте труда и занятости, в Союзе строителей, совете ректоров. Но кто должен профессионально заниматься прогнозированием рынка труда? Думаю, само профессиональное сообщество в первую очередь обязано размышлять о том, что будет через пять-десять лет. То есть делать форсайт-анализ на краткосрочный и долгосрочный прогноз развития. Но не только оно. Ведь нужно учитывать и демографию, и миграционные потоки, и многое другое, поэтому такое планирование возможно только на стыке профессионального сообщества и государственного управления. И организовать этот стык призван департамент экономического развития области. Его задача – собрать экспертов. Мы в своем прогнозе изучили весь массив материалов, поразмышляли: процесс настолько многофакторный и переменчивый во времени, что одному ведомству все распланировать не удастся, нужно делать периодические мозговые штурмы с экспертами.
А логика наших властей иногда не поддается объяснению. Например, нам на следующий, 2014/15 учебный год не выделили ни одного бюджетного места по остродефицитной специальности «мосты и транспортные тоннели». Хотя хорошо известно, что средний возраст работающего контингента конструкторов-мостовиков приближается к 70 годам.
Я давно занимаюсь сложными системами управления. В науке есть тройная спираль: власть, бизнес, образование. Это постоянные участники процесса. И они должны взаимодействовать не эпизодически.
Но, прогнозируя рынок труда, нельзя идти только от прикладных потребностей. Давайте перестанем выпускать философов, или историков или филологов – ведь они же не создают добавленную стоимость... Во что превратится страна? Без историков – в «Фому, не помнящего родства», без филологов совсем потеряем русский язык, без философов президенту Владимиру Путину некого будет цитировать, кроме Бердяева. Гуманитарная сфера обязательно должна развиваться.
Да и инженер, с одной стороны, конечно, технократ, знающий законы Гука, Ома, скорость света и так далее. Но если он не имеет в душе, в голове гуманитарной составляющей, ни к чему хорошему это не приведет. Скорее к дурному.
BG: Замкнутый круг получается.
И.С.: Образование идет только через воспитание, а воспитание – через образование, интегрированное с наукой. Именно на таком симбиозе можно воспитать не просто технаря-инженера, но граждански ответственную личность с инновационным мышлением.