Трудности переодевания

Юрий Анненков в Литературном музее

Выставка графика

Четкость композиции и крепкий скелет академического рисунка, по мнению искусствоведов, роднит Юрия Анненкова с итальянцами

Фото: Петр Кассин, Коммерсантъ  /  купить фото

Выставка работ на бумаге из собственного собрания знакомит с малой, но значимой частью наследия одного из лучших графиков Серебряного века. Юрий Анненков дружил и с авангардистами, и с их оппонентами, эмигрировал в 1920-е и добился относительного успеха во Франции, работая в театре и кино. Рассказывает ВАЛЕНТИН ДЬЯКОНОВ.

Все, что Юрий Анненков сделал хорошего, связано с литературой, поэтому персоналка в Литмузее выглядит логично. Текста, однако, могло быть и больше. Вот блестящие иллюстрации к роману Юрия Юркуна "Дурная компания" (1915): на одном листе герою видится печь с глазами, на другом — громадная баба из босховского ада тащит куда-то кувшин. Знать бы, в чем дело, но увы — литературное творчество любовника поэта Михаила Кузмина переиздавали только раз, в 1995 году, и добыть ту книжку не так-то просто. Если хрестоматийные иллюстрации Анненкова к поэме Блока "Двенадцать" возникли под впечатлением от гениального текста, то роман Юркуна должен быть настоящим шедевром. Неплохо было бы и познакомить зрителя хотя бы с сюжетом, раз музей литературный.

Впрочем, скучать на выставке не приходится. Вначале мы видим прилежный, ученический портрет драматурга Евгения Чирикова, за который Репин предсказал Анненкову будущее талантливого портретиста. Но времена были уже не те — в жанре портрета Анненков добился успеха вопреки благословению Репина и при помощи ненавидимых Ильей Ефимычем "левых течений". К их источнику Анненков приник в Париже начала 1910-х, занимаясь в мастерских символистов Феликса Валлоттона и Мориса Дени. На родину он вернулся, однако, не мистиком, а почти что футуристом, правда, скорее итальянским. К анархии и неопримитивизму Ларионова или Бурлюка его искусство не имеет отношения, а вот с итальянцами Анненкова роднит четкость композиции и крепкий скелет академического рисунка. В общем, неудивительно, что его графика вписалась в процесс рождения стиля ар-деко и получила золотую медаль на Всемирной выставке в Париже 1925 года.

Лучше всего, впрочем, Анненков известен портретами деятелей Серебряного века, которые уже несколько десятков лет украшают переиздания и собрания сочинений. Это действительно завораживающие вещи, где лица подвергаются кубистским рубке и расслоению, чтобы снова сложиться воедино и навсегда застрять в памяти. Суть специфического таланта Анненкова раскрывает портрет, которого, к сожалению, нет на выставке. В "Дневнике моих встреч" художник вспоминает, как в 1915 году его занесло на званый обед и прямо напротив оказался Григорий Распутин, в то время серый кардинал, гипнотизер с политическим влиянием. Как и всякий уважающий себя проходимец, Распутин отказался позировать Анненкову (как говорится, встреча происходила не под запись), и тому пришлось набросать портрет тайком, на салфетке. Это почти карикатура: длинная, но жидкая бороденка, глубоко посаженные глаза и — впервые для портретов Анненкова — рука на переднем плане. Распутин то ли готовится что-то схватить, то ли отталкивает излишне критично настроенного художника. Хорошо видно, в чем для Анненкова заключалась разница между нежитью и личностью. Личности — Сологуб, Ходасевич, Ахматова — удостоились сложно смонтированных портретов, они объемны и находятся в постоянном движении. Распутин же навсегда застыл пугалом, во внутренней жизни ему отказано.

В "Дневнике моих встреч" есть трогательный рассказ о встрече Анненкова с Маяковским в Париже. Пролетарский поэт спрашивает, когда Анненков вернется. Тот отвечает, что не хочет в советскую Россию, ибо планирует оставаться художником. Маяковский говорит: "А я вернусь, так как я перестал быть поэтом". Забавно, что это середина 1920-х, еще не написаны сатирические "Баня" и "Клоп". А вот Анненков к тому времени свою роль в советской культуре уже сыграл. Окончательно порвав отношения с РСФСР, он растворился в театральном мире Парижа, работал в кино — в общем, стал тружеником закулисья. Впрочем, тут не столь важно, остался Анненков художником или нет. Главное, что он остался в живых: Маяковский покончил с собой в 1930-м, Юркуна расстреляли по писательскому делу в 1938-м, его архив был уничтожен.

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...