Юридических лиц могут освободить от административной ответственности за коррупцию. Как пишет РАПСИ, это произойдет если компании вовремя сообщат о преступлениях в правоохранительные органы. Адвокат Алексей Бинецкий прокомментировал инициативу ведущим Наталье Ждановой и Максиму Митченкову.
Фото: Олег Харсеев, Коммерсантъ
С соответствующим предложением выступила Генпрокуратура. По мнению ведомства, что мера должна повысить число выявляемых коррупционных преступлений.
Генпрокуратура также предложила в случае необходимости накладывать арест на имущество юридических лиц. Тогда будет решена проблема взыскания административных штрафов за коррупцию.
Н.Ж.: Алексей Эдуардович, скажите, а какое сейчас действует наказание для юридических лиц, которые утаивают информацию о коррупции?
А.Б.: Никакого.
Н.Ж.: А административная ответственность, о которой идет речь в заметке РАПСИ, это что такое?
А.Б.: Дело в том, что это все связано с — есть такой термин английский — compliance — борьба внутри корпорации за чистоту рядов и, соответственно, внутрикорпоративное наказание или во внешнем мире наказание юридических лиц, компаний, за сокрытие информации о внутренней коррупции. Но, во-первых, как мы знаем, есть такое выражение "не выносить сор из избы", поэтому довольно сложно заставить руководителей компаний, тем более частных или полугосударственных, сообщать о том, что они вскрыли. Даже если они это вскрыли, они стараются решить этот вопрос внутри, так они и делают, собственно говоря. Это все влияет на котировки, на репутационные вещи, на займы у банков и так далее. С другой стороны, ход этот со стороны прокуратуры кажется правильным, а в целом, в общем, это очередная попытка переложить собственные обязанности по расследованию, по ведению агентурной работы, по выявлению, по доведению дела до суда, по представлению доказательств, что является сложной юридической работой, с одной стороны, с другой стороны, это просто их работа. Они в очередной раз пытаются переложить на плечи кого-нибудь, в частности, сейчас руководителей компаний, бремя доказывания виновности или бремя сообщения информации.
Н.Ж.: Но, по-вашему, количество выявляемых коррупционных преступлений от этого не увеличится?
А.Б.: Ну, может, в какой-то степени... Глобально, конечно, нет, потому что кто же будет сам на себя писать донос, даже если тебя будут освобождать? Ну, реально посмотрите: банкир вскрывает у себя, что у него в совете директоров люди выдают кредиты и получают откаты за это, и мы знаем, что это происходило чрезвычайно часто в 90-е. Сейчас реже. Вот недавно был случай с крупным банкиром, когда он вымогал за переоформление кредита на новых условиях достаточно крупную сумму.
Но вот вскрылось бы это внутри банка, кто-нибудь в здравом уме может поверить, что акционеры или совет директоров решился бы на то, чтобы сказать: "Ах ты, негодяй, мы о тебе сейчас сообщим!" Нет, конечно.
Поэтому это, в общем говоря, такой выстрел в воздух, и вообще слова "конфискация" и "административная ответственность" сейчас стали очень популярны в Следственном комитете и Совете федерации, в том числе. Такое впечатление, что все стараются угодить тренду, который сегодня есть во власти, а во власти есть сегодня один тренд — навести порядок в стране, только законными способами, законными и, самое главное, эффективными.
Цель главная — это наведение порядка и создание ликвидации причин и условий, способствующих коррупционным и другим преступным проявлениям. Причина условий кроется не в том, что будет возможность сообщить, избежать административного наказания, что, по сути, собой только деньги представляет.
М.М.: Алексей Эдуардович, я согласен, что сейчас мы боремся, конечно, со следствием — не с причиной. Но одно из следствий — то, что штрафы мы не можем взыскивать за коррупцию, точнее, не получается, потому что денег у этих коррупционеров не оказывается в самый нужный, что называется, момент.
А.Б.: А это и есть главная вещь. Люди убегают за границу, люди выводят деньги колоссальные. У нас что, вернули какие-то деньги из-за границы в нашу страну в том объеме, в котором бы нам хотелось бы? Нет. Министр обороны Греции арестован и осужден недавно за коррупционные связи, вся семья его, кстати говоря, села, $50 млн нашли и вернули в греческий банк.
М.М.: Так вот здесь как раз довольно здраво выглядит новая инициатива Генпрокуратуры арестовывать имущество.
А.Б.: А до этого у нас весь инструментарий был, поэтому еще раз говорю: то, что заявляется о несовершенности законодательства, о том, что мало законов, мало прав, возможностей — это все лукавство: все есть и было, весь вопрос в политической воле и в реальном желании и возможностях следователя, судьи отправлять правосудие свободно. А следователь у нас и прокурор не являются свободными так, как это написано в законе — они подчиняются руководителю, а руководитель, в свою очередь, подчиняется другому руководителю. Судья является свободным декларативно, но на самом деле все мы с вами знаем, что судьи не являются свободными людьми.
Н.Ж.: Алексей Эдуардович, я вас попрошу прокомментировать вторую часть этого сообщения: еще одна инициатива прозвучала от Генпрокуратуры. Она предполагает конфискацию имущества у членов семьи осужденного, если они не смогут доказать, что не знали, что, в общем-то, это имущество было получено в результате преступных действий. Это вообще как?
А.Б.: Да, я прочитал это все, уже я об этом сейчас только что сказал. С помощью адвокатов мы докажем, безусловно, первое — мы докажем, что они не знали, второе — что это было получено возмездно, третье — что судьи вводят избирательное правосудие, как мы только что наблюдали в отношении крупных высокопоставленных чиновников Министерства обороны. Будет избирательное решение, основанное на административном коррупционном, возможно, ресурсе. Эта норма, она развязывает руки для манипуляций со стороны следственных и судебных органов с одной стороны, совершенно спокойно дает нам возможность создать правовые конструкции, при которых это будет защищено. Ведь механизм очень простой: чиновник не может ездить на автомобиле, а также его родственники, иметь в собственности дома и участки земли, значительно превышающие его доход в период, когда он чиновник, вот и все.