«Мы хотим создать нечто специфическое, домашнее и русское»

Основатель нового лондонского аукциона русского искусства Maxim Boxer Russian Modern & Contemporary Art Exhibition & Auction МАКСИМ БОКСЕР ответил на вопросы ТАТЬЯНЫ МАРКИНОЙ.

Фото: Василий Шапошников, Коммерсантъ  /  купить фото

— Почему вы выбрали в виде поля для новой деятельности современное искусство? Ваше имя ассоциируется с классикой.

— Мой выбор не означает, что я ухожу от классического искусства, которым занимаюсь всю жизнь. Просто сейчас мне хочется показать лондонскому зрителю то, чего он никогда толком не видел: особенности русского современного искусства. У тех аукционов, которые существуют в Лондоне, другие задачи — они не могут уделить много внимания недорогому и не слишком представительному актуальному искусству, не вошедшим в мировой контекст именам. Или таким вещам, как в нашей коллекции,— интерьерным, доступным, которые при этом у нас все равно вписаны в общую концепцию.

— Для чего придуман такой необычный формат, Exhibitions & Auctions — соединение выставки и аукциона?

— Я люблю аукционы, потому что некогда был связан с ними напрямую: в 1990-х годах организовывал аукционный дом «Альфа-Арт»; в течение пяти лет мы проводили регулярные торги в Москве. Это сидит у меня в крови. Я люблю аукционы не только за аукционный азарт, но и за моменты подготовки — подбор вещей, описание, составление коллекции, которая может представлять интерес для разных людей, и в то же время объединена общей идеей. Но в последнее время я больше работал как галерист. И вот, используя весь свой опыт, я пытаюсь создать аукцион, отличающийся от существующих тем, что он будет кураторским.

Поэтому даже отсутствие большого коммерческого успеха меня не разочарует, потому что в любом случае состоится предаукционная выставка. Мы ее готовим с помощью специалистов и кураторов — например, Виталий Пацюков написал комментарии к каждому лоту.

— Но ведь аукцион все же коммерческое мероприятие и должен приносить прибыль.

— Конечно. Мы надеемся, что те цены, по которым мы предлагаем работыЮ— на уровне стартовых они даже ниже, чем на московском арт-рынке, не говоря о лондонском,— будут привлекательными. Это создаст хорошие возможности и для профессионалов, которые могут сделать выгодное приобретение, и для людей новых и пока случайных. Кроме того, совсем низкий старт позволит установить реальную стоимость на какие-то вещи, понять, каков реальный спрос.

Первый аукцион должен сработать как пробный камень, на примере которого мы поймем, существует ли та ниша, о которой я мечтаю — возможность между большими аукционами создать нечто специфическое, домашнее и русское.

— Многие говорят, что цены на современное искусство поддерживаются искусственно. Как отнесется к низким ценам арт-сообщество, одобрит ли?

— Если говорить о том, что цены разогреты, то следует предполагать, что те люди, которые их взвинчивают, должны их и поддерживать. Ведь смогли же несколько человек удержать аукционные цены на работы Дэмиена Хёрста общим весом чуть не $100 млн. Хочу надеяться, что московское сообщество поддержит своих художников.

Кроме того, для первого аукциона мы пошли на довольно странный с точки зрения бизнеса шаг. Предложили художникам выставить их работы с довольно низким эстимейтом либо сразу выкупить у них работы по невысокой цене, к которой мы будем прибавлять только минимальную наценку, просто чтобы окупить каталог. Оказалось, что появиться на торгах в Лондоне для многих художников крайне важно: рынок в Москве не бьет ключом. У нас немного имен, всего 15 художников, но все откликнулись с радостью и надеждой.

Для художников это выход на международное поле, они представлены вместе и в очень неплохой компании, и, чтобы показать связь между поколениями вместе с тремя старыми работами, такой ход им импонирует.

— Концепция для аукциона выбиралась специально?

— Первый аукцион будет посвящен такому самобытному философскому и эстетическому явлению, о котором мало кто знает за рубежом,— русскому космизму. Такая вот идея, которая витает в космосе и движет умами художников, литераторов и поэтов уже более века.

Чтобы подчеркнуть духовное родство и преемственность между поколениями, связь с русским авангардом, мы решили включить в торги три работы начала ХХ века. Это лучистская композиция Михаила Ларионова 1914–1915 года, которую я много лет назад купил у Ингрид Хартман, знаменитой нью-йоркской галеристки. Это масло на бумаге, она не очень коммерческая, зато отлично вписывается в эту историю, конечно, она дороже остальных лотов, но не на порядок. Потом работа Василия Чекрыгина, полностью следовавшего идеям философа-космиста Николая Федорова, подобные вещи очень редки на рынке. И наконец, Александр Лабас — шуточная, поздняя работа из серии про инопланетян. Эти вещи будут соединены с работами современных художников, вольных или невольных продолжателей тех же идей, Леонида Тишкова, Сергея Шутова, Вячеслава Ефимова и других.

— Каким вы представляете их покупателя?

— Помимо того что мы рассчитываем на коллекционеров, мы хотели представить вещи «красивые», которые могут дополнить современный интерьер, и рассчитываем на более широкий круг покупателей. Мы проводим работу и среди английских галерей, надеемся заинтересовать их нестандартной русской историей.

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...