Председатель правления Национального расчетного депозитария ЭДДИ АСТАНИН.
Фото: Светлана Привалова, Коммерсантъ / купить фото
— В последнее время наблюдается такая тенденция — многие изначально внебиржевые продукты заводятся на биржу. Вот Московская биржа запустила торги четырьмя стандартизированными ПФИ. Зачем торговать на бирже внебиржевыми по природе OTC-деривативами?
— Сейчас идут большие дискуссии в рамках G20: как стимулировать глобальный переход на расчеты через центральных контрагентов или на биржевые площадки. Регуляторы вообще хотят иметь возможность оценивать степень риска, который концентрируется либо в инфраструктуре, либо в каком-либо сегменте, либо в конкретном институте. Именно поэтому создаются, например, списки системно значимых институтов. А рынок деривативов — огромный источник системных рисков, которым подвержены все участники рынка. И регуляторы хотят видеть, какие сделки с деривативами заключены, какие позиции открыты и в каких инструментах. Репозитарий — это источник информации, но для того, чтобы управлять рисками, конечно, удобнее заключать сделки через центрального контрагента, который гарантирует их исполнение.
— Для их покрытия у них должна быть чудовищная капитализация...
— Абсолютно верно. И дискуссия сейчас в том числе идет по вопросу: если регуляторы мотивируют участников рынка заключать сделки с ПФИ через центрального контрагента, не станут ли тогда сами центральные контрагенты источником повышенных системных рисков на рынках?
— С другой стороны, у внебиржевого рынка есть свой гарант — репозитарий, который через процедуру ликвидационного неттинга может обезопасить участников от неисполнения сделок в шоковых ситуациях. Зачем же еще центральный контрагент?
— Репозитарий не является гарантом. Репозитарий — это только источник информации о том, что сделка была заключена, кто является контрагентами и каковы параметры сделки. Все. Если одна из сторон допустит дефолт, репозитарий предоставит информацию о заключенных сделках и обязательствах. Далее вопрос урегулирования решается в суде.
— Что препятствует глобальной "биржевизации" рынка деривативов?
— Для того чтобы деривативы запустить на бирже или через центральных контрагентов, они должны быть структурированы и унифицированы. Но есть огромный пласт инвесторов, работающих с деривативами, которые с трудом поддаются унификации. Это очень индивидуальные, нестандартные, кастомизированные сделки. Предстоит либо все же бороться за их спецификацию, либо все-таки смириться с тем, что будет существовать рынок деривативов, который никогда не пройдет через центральных контрагентов, потому что он не специфицируется в принципе.
Вот и центральный контрагент на Московской бирже, например, обслуживает сделки не со всеми бумагами, а только с бумагами определенного качества. Потому что есть вопрос риск-менеджмента: если центральный контрагент станет гарантом исполнения сделки с неликвидным инструментом и произойдет дефолт одной из сторон, что он будет с этим инструментом делать? Он его должен реализовать. Где? Каким образом? Поэтому неликвидные инструменты — это источник дискомфорта для центрального контрагента, который очень утяжеляет его систему управления рисками. А если осложняется система управления рисками, значит, растет стоимость сервисов центрального контрагента для клиентов, которые начинают жаловаться, что это дорого и неудобно.
Можно сказать, что мы вступили в новую эру регулирования, когда есть желание и цели глобально управлять теми рисками рынка, которые трудно управляемы по своей природе. Это новый вызов.