В Государственном архитектурном музее имени Щусева открылась выставка архитектурного бюро "Остоженка", вторая по счету в начатом Архитектурной галереей цикле "Современная российская архитектура". Бюро показало фрагмент своей экспозиции на XIX миланской триеннале "Между прошлым и будущим. Остоженка — судьба одной городской территории" и очень модный по стилю конкурсный проект Национальной библиотеки в Японии. "Остоженку" можно считать образцовым архитектурным бюро, бесконфликтно вписывающим современную архитектуру в историческую ткань Москвы.
Коллектив Александра Скокана — абсолютно положительный герой московской архитектурной жизни. На столичных стройплощадках выступают и другие достойные персонажи (Архитектурная галерея еще представит их в своей программе), но именно "Остоженка" кажется самым добродетельным участником столичного архитектурного процесса. Здесь все делают правильно, продуманно и неспешно — территория, на которой работает бюро, досконально изучена (выставка наглядно демонстрирует это), строящиеся объекты, имеющие внятные признаки современной архитектуры, старательно вписаны в сложившийся исторический контекст, конфликтов с консервативным во вкусах городским начальством избегают. За свое главное коллективное произведение — новое здание Московского международного банка — мастерская получила в прошлом году Госпремию.
Бюро ведет и корректную имиджевую политику — съездили на миланскую триеннале, не поленились устроить выставку в музее, участвуют в японском конкурсе. Этого активно практикующие проектные заведения, потопленные текучкой, уже давно и не пытаются делать. Умеренность и аккуратность в нынешней российской действительности, щедрой на масштабные чудачества, — достоинства вдохновляющие. Среди какофонии сумбурных архитектурных выкриков, наполнивших улицы и переулки старой Москвы, спокойное профессиональное высказывание действует несказанно отрадно, как местная анестезия во время хронической зубной боли.
Выставку, устроенную в стенах музея по инициативе Архитектурной галереи (кстати, обещавшей заняться "персонификацией архитектуры", то есть довести до сознания общественности имена лучших отечественных архитекторов) и при поддержке Соросовского института, трудно рекомендовать для посещения, хотя выстроена она вполне изыскано. Вряд ли тонкая архитектурная графика и общеобразовательные исторические записки про судьбу района, рассчитанные на миланского посетителя, способны произвести какое-либо впечатление на случайного московского зрителя. Но такова участь большинства архитектурных экспозиций, как правило, не практикующих общедоступный и зрелищный экспозиционный язык. Архитектурные выставки хороши для профессионального общения и как повод для критических высказываний прессы.
Будучи истинным положительным героем, бюро архитектора Скокана не могло не соединить приятное с полезным — вернисаж не ограничился привычным дружеским братанием с коллегами и кокетством с журналистами. Ему предшествовала пресс-конференция, превратившаяся в краткую научную конференцию, где доклады о современном состоянии московской архитектуры были столь содержательны и серьезны, что подавленные чужой эрудицией журналисты так и не решились задавать вопросы. В выступлении Андрея Иконникова, одного из самых известных и влиятельных отечественных историков архитектуры, "Остоженка" потонула в продуманных комплиментах. Пафос доклада был исключительно антиутопическим и даже антистилистическим, искусственности идеальных построений — главному греху архитектуры ХХ века — ученый противопоставлял живой диалог с естественным городским контекстом. "Мы не в праве посягать на хаос, если он отражает сложности жизни", поэтому контекстуальная деятельность остоженских архитекторов, которые строят новое, ничего не заимствуя у окружающей фантомной утопической архитектуры, весьма позитивна. С этим выводом мог не согласиться, и то, кажется, пижонства ради, только другой не менее именитый докладчик. Искусствовед Виктор Шередега заметил (очень проницательно), что Москва, строившаяся в основном по властному произволу, как раз естественного контекста не имеет и "последовательный контекстуализм во внеконтекстуальном пространстве есть нонсенс и донкихотство". То есть упрекнул друзей, что они уж слишком хороши для этого несовершенного мира. Далее Шередега блеснул сравнением, что достойная борьба с поп-американизмом, которую ведут московские градоначальники, должна проходить не так, как сражались в екатерининские времена с чумой — карантинными кордонами и заклинаниями, а согласно с современной медицинской практикой — вакцинацией. Под прививкой он, видимо, и подразумевал умеренную актуальность и тактичное западничество героев своего выступления.
Последняя цитата, которую не удержусь привести, заимствована из пресс-релиза выставки и характеризует незаурядную отважность ее героев: "В настоящее время архитектурное бюро 'Остоженка' претендует на то, чтобы, имея вполне определенную стилистическую характеристику проектов, играть роль профессиональной оппозиции утвердившейся в Москве новой эклектике, порожденной установкой на 'традиционный московский стиль'".
Все это чудесно слушать и читать в стенах архитектурного музея, но когда выходишь на реальную Остоженку, где пространство, в котором действует мастерская, ограничено с одной стороны копией храма Христа Спасителя в натуральную величину, а с другой — гигантским Петром Первым, нависшим над Москвой-рекой черным антихристом, то деятельность архитектурного бюро кажется очень робкой, хотя сейчас они строят сразу несколько объектов. Один из них — реконструкция конструктивистского дома в Саймоновском переулке — кажется мне исключительной удачей. Бережно и умно, в абсолютном согласии с буквой и духом московского конструктивизма, модернизирован этот дом, превратившийся из серой развалины в комфортное современное здание. Но скоро в районе построят совсем другой дом — певческую школу по проекту Михаила Посохина, она и будет примером "нового московского стиля". В общем, только в плохих советских пьесах положительный герой находится в конфликте хорошего с лучшим, в нынешней абсурдистской реальности он выглядит юродивым, то есть немножко святым сумасшедшим.
ОЛЬГА Ъ-КАБАНОВА