"С блокбастерами не соревнуюсь"

Выходит новый фильм Александра Митты, посвященный двум гениям XX века, "Шагал — Малевич". Удастся ли классику отечественного кино отвлечь зрителей от голливудских блокбастеров? Об этом "Огонек" поговорил с режиссером

Два гения в одном Витебске

— Как появилась идея этого фильма? Взаимоотношения Шагала и Малевича как-то не лежат на поверхности...

— Шагал был моим тайным героем еще 40 лет назад, когда я снимал "Гори, гори, моя звезда". Там, напомню, три художника, их играли Табаков, Ефремов и Леонов. Так вот у Ефремова была роль этакого деревенского самородка — своего рода Шагала, хотя называть эту фамилию тогда было нельзя. В фильме я попытался представить судьбу Шагала: что было бы, если бы он не уехал из России. Уверен, была бы короткая слава и быстрая смерть.

И вот с тех пор идея фильма о Шагале меня не отпускала. Только представьте: Россию воспринимают сегодня через его живопись! Равных ему по таланту и значению просто нет. А уж Малевич — абсолютный революционер, его абстракционизм стал одной из самых ярких идей в искусстве, не только в живописи, но и, допустим, в архитектуре. Его считают одним из тех, кто больше всех повлиял на стилеобразующие принципы XX века.

Однако проблема фильмов о художниках в том, что они, как правило, плохо принимаются зрителем. Просто живопись — вещь статичная, она требует созерцания, раздумья. А кино — это динамика, движение. И когда я случайно раскопал конфликт Шагала и Малевича, все закрутилось, нашлось финансирование. И должен сказать, что мы угадали — вспомните открытие Олимпиады в Сочи, где искусство Малевича и Шагала представляло Россию.

— Из-за чего между ними случился конфликт?

— Шагал пригласил Малевича в школу в Витебске, которую сам же и основал. И большинство его учеников увлеклось Малевичем, Шагал вынужден был оставить преподавание — все это есть в фильме.

Готовясь к съемкам, я понимал, что могу рассчитывать на молодежную аудиторию, только если мы отразим какие-то ее проблемы. Что это за проблемы? Одной из самых очевидных мне показались взаимоотношения мастера и его учеников. Например, Шагал в каждом человеке замечал росток гениальности и выращивал его персональный талант, защищал от кризисов. У Малевича, напротив, была великая идея, он звал остальных вместе с ним покорять мир, не требуя оригинального взгляда или чего-то подобного. При этом мы не пытались понять, как Шагал и Малевич стали такими. В конце концов, никого не интересует, как именно Харламов загоняет шайбу в ворота, люди просто смотрят кино о ловком парне с невероятной энергетикой. То же самое в нашем фильме, мы попытались показать, что вот были такие люди, благодаря которым Россию знают во всем мире.

— В основе фильма лежит конфликт этих двух гениев, и все же вы пытаетесь их примирить. В этом была идея фильма?

— Мне хотелось показать, что художники могут как угодно враждовать, но они всегда вместе, потому что в итоге делают мир богаче. Сегодня новое искусство воспринимается людьми только как коммерческая ценность, как что-то, что неоправданно дорого стоит. И мало кто пытается вникнуть, найти ему объяснение...

— Ну, знаете, у нас вообще к тому же Малевичу некоторые относятся с пренебрежением: мол, да я сам лучше нарисую...

— Вот поэтому я и хотел сделать из фильма некое культурное событие. Кино сегодня не выполняет социальную роль, не побуждает людей к размышлению. К тому же мы сейчас много ориентируемся на спортсменов, а ведь Россия не только страна быстрых ног, но и страна писателей, художников, ученых. Но картин о них что-то не вижу. Так что я представлял себе наш фильм как культурное приключение: чтобы там была и борьба идей, но при этом и конфликты, связанные с любовью, смертью. Тем более что в те времена кругом был террор, человеческая жизнь не значила ничего, зато искусство — очень многое. Маяковский, Есенин, сезаннисты, Малевич и его школа супрематизма, Шагал... Или так называемые амазонки авангарда — женщины-художницы, одна талантливее другой, прогремевшие на весь мир.

Так вот хотелось как-то восполнить пробел, при том что я не собирался ничего объяснять. Кино вообще не должно учить, люди не хотят учиться за свои деньги, они хотят развлекаться. И это правильно. Александр Володин, известнейший советский драматург, как-то сказал мне: "В драме нужно говорить умные слова не для того, чтобы сообщить умные сведения, а для того, чтобы люди поняли — перед ними умный человек". Вот этого мы и пытались добиться в нашей картине.

— Насколько было сложно делать фильм о реальных людях?

— Почти сразу же возникло множество ограничений, поэтому фильм у нас на стыке жанров. Это и байопик, поскольку герои — реальные люди, и фэнтези, потому что мы пытались дать пластическое выражение фантазиям художников, и мелодрама, так как нужно было эмоционально завести зрителя. Кроме того, есть юмор и, конечно, драма. Так что я насчитал где-то пять жанров. Лет десять назад такой коктейль был бы невообразим, а сегодня в самом Голливуде поняли, что чистые жанры приелись зрителю.

— Значит, вы все-таки думали о том, как соревноваться с Голливудом? Ведь молодежь, на которую вы рассчитываете, пойдет скорее на американский боевик...

— Нет, что вы, с блокбастерами я не соревнуюсь. Наша задача привлечь тот минимум зрителей, который поможет картине продержаться на экранах. Понимаете, сегодня люди перекормлены кино. Когда-то мы ждали, к примеру, фильм, получивший "Оскара", неделями настраивались на просмотр. А сегодня я прихожу в кинозал, где показывают оскароносную киноленту, и вижу, что занято только три ряда.

Теперь сравните бюджеты. Какой-нибудь новый американский блокбастер обошелся в 200 млн долларов, из которых 80 ушли на сами съемки, а 120 — на раскрутку по всему миру. Как тут посоревнуешься? Если мы возьмем себе 10-15 процентов проката, это будет победой.

Comedy Club спешит на помощь

— Вообще, насколько режиссер или продюсер сегодня могут предугадать реакцию зрителя? Понять, понравится ему или нет?

— Кино, в принципе, спекулятивный бизнес, и деньги зачастую возвращаются непропорционально затратам. Подсчитано: из десяти картин одна добивается безоговорочного успеха, три полностью проваливаются, а пять оказываются ни то ни се. Другими словами, победитель забирает все. И тем не менее нужно вкладываться, иначе картину вообще никто не увидит. Вот я хотел показать блогерам фильм, так оказалось, что зал на вечер стоит минимум 30 тысяч рублей. Кто-то же их должен выложить!

При этом государство практически не помогает с прокатом, а ведь фильм, который не видят зрители,— это выброшенные деньги, идеи.

— Ну, в советские времена тоже случалось всякое. Я слышал, что ваш легендарный "Экипаж" тоже поначалу шел в пустых залах без какой-либо рекламы...

— В советские времена все было по плану, и каждая картина, независимо от ее достоинств, имела право две недели жить на экранах. Что же касается "Экипажа", то действительно не было никаких плакатов, информации — прокатчики хотели заткнуть дыру в плане. А дальше пошел эффект сарафанного радио, народ повалил. Ее не могли убрать — люди все шли и шли. Тогда было правило: если наполнение зала составляет 84 процента, показ фильма можно было продлить и получить за это премию, рублей 300. И директора кинотеатров держали "Экипаж" столько, сколько могли. Но проблема в том, что он смял прокат других картин — зрители просто их не увидели, а коллеги стали смотреть на меня как на врага, поэтому я снова ушел в малобюджетное кино.

И все же ситуации нельзя сравнивать. Раньше не было конкуренции со стороны американского кино. Тот же "Экипаж" как бы заполнил пустоту. А сегодня такая конкуренция есть. К тому же все знают, что американское кино обязательно будет интересным. Сегодня появляются отечественные фильмы, вроде комедии "Горько", которые пробиваются к зрителю, но их единицы.

— В целом что вы думаете о современном российском кино?

— Думаю, что мы одна из лучших в Европе прокатных площадок для кино американского. Европейского у нас нет, а американское — очень серьезное, хорошее, увидеть такое количество прекрасных фильмов в другой стране вряд ли возможно. Это говорит о том, что Россия любит кино, не хочет с ним расставаться. Так что нужно готовить новые кадры. Однако я уверен, что от нынешних студентов мало толку. Они ориентированы на фестивали, на искусство с большой буквы. Просто наш способ обучения устарел. Это раньше Михаил Ромм воспитывал нас, давал советы, помогал, продвигал, защищал. Сегодня это бессмысленный и вредный способ обучения. Во всем мире сейчас учат ремеслу: на рынке нужен режиссер с оригинальными идеями, не похожий на других, с профессиональным уровнем подготовки, который может создать кино быстро, четко и внятно с минимальным количеством ошибок. А мудро воспитанный кем-то человек сегодня никому не нужен.

— Звучит провокационно. Откуда же тогда ждать обновления?

— Оттуда, где работают профессиональные, работящие люди, имеющие контакт со зрителем. Для меня это прежде всего Comedy Club. Я вижу, что они очень серьезно вкалывают: начали снимать кино, совершенно не понимая, что это, быстро выросли и продолжают расти. Разница между "Самым лучшим фильмом" и "Горько" просто огромная. Ну а вторая точка роста — Тимур Бекмамбетов.

— Мне кажется, не все с вами согласятся: все-таки помимо жанрового кино есть еще и авторское. В прошлом году вы были председателем жюри "Кинотавра". Неужели ничего не понравилось?

— Нет, напротив, на "Кинотавре" была очень обнадеживающая ситуация. Мы наградили четыре фильма, но четыре других были практически такого же уровня. Фильм Юрия Быкова "Майор", картина "Стыд" о базе подводных лодок, очень красиво сделанная и драматичная...

— Ну тогда, чего нашему кино еще не хватает для счастья? Помимо хорошего образования.

— Денег. Кино — дорогое занятие. Хотя в последнее время оно становится все дешевле — техника дешевеет. Сегодня, если ты нашел друзей, готовых сниматься бесплатно, бери камеру и работай. Скоро фильм можно будет снять на флешку. И вообще, не стоит пытаться победить Голливуд, соревноваться с ним. У нас свой путь.

— И все же про засилье американского кино зачастую говорят на самом высоком уровне. Например, дискутируется тема о введении квот на западную продукцию. Вот на прошлой неделе опять прозвучал такой призыв — не более 40 процентов....

— Это очень глупая идея. Ведь что значит квота? Это значит, что владелец кинотеатра должен ограничить показ американского кино, которое приносит ему прибыль, и оставить место для российского, которое ничего не гарантирует. Следовательно, затраты останутся, и он просто переложит их на зрителя, поднимет цены на билеты.

— У вас есть другой рецепт?

— Нужно строить государственные кинотеатры, от которых не будут требовать прибылей, где можно показывать российское кино, может быть, старые кинофильмы, где станут проходить фестивали, недели кино. Необходимы кинотеатры, включенные в социальную жизнь. И тогда наше кино может в это вписаться.

— А как насчет госзаказа? Поможет?

— Если деньги дают, это всегда хорошо. Я ругаю себя за то, что не использовал полностью возможности советского кино. Тогда был плановый кинематограф, и если ты вписывался в него, то мог делать очень многое, как это делал, например, Гия Данелия. Или Эльдар Рязанов: помнится, он хотел сделать фильм о Сирано де Бержераке, где должен был сниматься Евтушенко. Властям это не понравилось, и Рязанов не стал напирать на принципы, закрыл картину и сделал "Гусарскую балладу" — фантастически легкую, веселую, прекрасную. Или тот же Гайдай. Это сейчас он в статусе гения, а тогда к нему относились пренебрежительно, но снимать давали: ведь делает кассу! И одновременно были Тарковский, Кончаловский, работавшие для фестивалей, им позволялось побольше, потому что власти нужен был международный престиж. Так что если ты находил свой сегмент, все было нормально. И бояться госзаказа не нужно.

Русский режиссер в мире

— Раз уж мы все время возвращаемся к Западу и Голливуду, хотел спросить, почему вы не остались там, ведь, наверное, смогли бы добиться гораздо большего?

— После "Затерянного в Сибири", которого, кстати, почти никто не видел в России, я действительно оказался на Западе, меня позвали в команду Спилберга делать фильм для его тогдашней жены о немецком концлагере, у Спилберга остались декорации после "Списка Шиндлера". Я сделал с ними сценарий, но оказалось, что после этого нужно искать деньги в течение нескольких лет. Мне показалось это слишком долго, и я переехал в Германию преподавать, так что на самом деле я достаточно пожил за границей.

— Получается, там тоже трудно найти денег на кино?

— Нет, как раз наоборот, там есть тысячи вариантов финансирования: ты можешь снять фильм за три копейки, а можешь — за сто миллионов. Единственное, что там по-настоящему трудно — перейти из одной ценовой категории в другую. Если ты работаешь в малобюджетном кино, так и останешься в нем на всю жизнь. Были лишь редкие случаи, когда людям удавалось перескочить, и все эти случаи на слуху — достаточно вспомнить про Квентина Тарантино, для него билетом в "высшую лигу" стал фильм "Бешеные псы". Но я слышал, что это была одна из 2600 малобюджетных картин, которая позволила режиссеру повысить свой уровень.

Вообще, не стоит думать о Голливуде как о фабрике, где производят только блокбастеры, там есть место всему, они собирают лучших людей со всего мира — в этом их ноу-хау.

— Так что же все-таки нужно, чтобы зацепиться в Голливуде?

— Начинать очень рано и желательно окончить голливудскую школу. Тогда шанс есть. Я же был для этого староват. И когда наша команда в киношколе в Германии поменялась, вернулся в Россию, правда, с целью — снимать "Границу".

Трехмерные перспективы

— Вы были одним из пионеров новых технологий в кино, достаточно вспомнить уникальные съемки в "Экипаже". Как, по-вашему, эти технологии сегодня меняют кино?

— Технологии дают новые возможности, а кино — оно не меняется. Конечно, кинематограф сегодня сдвигается к зрелищу, становится нередко площадкой для монтажа аттракционов. Но новые технологии быстро появляются и быстро надоедают. А такой подвижности, таких страстей, как у человеческого лица, никакой компьютер сделать не сможет. Словом, потенциал человека пока что гораздо выше.

— Но все-таки 3D — это будущее кинематографа?

— Ну как вам сказать... Вот перед вами пример абсолютного простодушия: мне так понравился "Аватар", что я пошел в магазин и купил телевизор с 3D, очки. Теперь смотрю по пять раз один "Аватар", и все. Ничего похожего на том же уровне больше не сделано. Это трудно, надо много придумывать, вкладывать очень много денег, к тому же требуется особый талант.

Помните, как лет десять назад все носились со звуком? А сейчас улеглось. Кино как было живой картинкой, так ею и остается.

— А вы не хотели бы поработать с 3D?

— С удовольствием, были бы деньги.

Беседовал Кирилл Журенков