И вечная арабская весна

ярмарка современное искусство

Изначально ярмарка Art Dubai была продуктом лондонским, выкроенным британцами по лекалам британского арт-рынка с целью развития рынка местного. Британский менеджмент преуспел: ныне Art Dubai сделался главным украшением большой дубайской Art Week, в афише которой дизайнерская ярмарка и ярмарка молодых эмиратских художников SIKKA, синхронные открытия в галерейных кластерах, а галерей и арт-центров в Дубае теперь более четырех десятков, Global Art Forum — ежегодный международный симпозиум, собирающий кураторов, критиков и музейных деятелей со всего мира, вручение Abraaj Group Art Prize и параллельные события в Шардже и Дохе. Art Dubai в этом году впервые разделился на две части, современное искусство (это более 70 галерей) и классический модернизм арабских стран, Ирана, Индии и Пакистана (11 галерей), что отчасти напоминает теперешнюю структуру Frieze. У Frieze же позаимствовали идею «разговоров» (публичных бесед с кураторами и художниками) и «проектов» (сделанных на заказ работ, которые разбросаны по ярмарочным площадкам). У мадридской ARCO или венской VIENNAFAIR одолжили формат специального раздела со страноведческим прицелом под названием Marker. В качестве кураторов Marker на этот раз выступает законспирированная и ультрамодная группа Slavs and Tatars, решившая расширить границы той преимущественно мусульманской части света, на которой сосредоточен Art Dubai и которую принято обозначать аббревиатурой MENASA (Ближний Восток, Северная Африка, Южная Азия), за счет Кавказа и Средней Азии.

К участию в Marker пригласили пять художественных институций, совершенно различных по типу. Две были созданы самими художниками в условиях полнейшего государственного равнодушия к предмету: алматинский онлайн-архив казахстанского и среднеазиатского искусства Asia Art+ Юлии Сорокиной и бишкекская школа современного искусства ArtEast, организованная Гульнарой Касмалиевой и Муратбеком Джумалиевым. Тбилисская галерея Window Project Ирены Попиашвили помещается в витрине на главной улице города и показывает работы художников как своего рода паблик-арт. Бакинский фонд YARAT — крупная частная инициатива с большими культуртрегерскими амбициями. Наконец, российская часть Кавказа представлена государственным учреждением — Северо-Кавказским филиалом ГЦСИ под руководством Галы Тебиевой. Каждая из институций получила возможность опубликовать по одной книге в парижском издательстве onestarpress, выпускающем книги художников, — Slavs and Tatars тоже работали с ним. Пространство Marker было организовано наподобие чайханы с то ли турецкими, то ли русским самоваром и книгами и оформлено работами из собраний двух других фондов, развивающих искусство Центральной Азии, парижского IADA и московского Марджани. На стендах же были перемешаны народы и поколения в диапазоне от грузинского классика Нателы Ианкошвили (1917-2007) до надежды азербайджанского искусства Резы Хазаре (род. В 1987), беженца-афганца, работающего в Баку. Концепцию проекта Slavs and Tatars, выдающиеся исследователи креолизации культур, объясняют известной пословицей «Поскреби русского — найдешь татарина»: зачарованные языковым многообразием мира, они предлагают нам восхититься тем, как в искусстве этого кавказско-азиатского пространства множество культурных слоев разных эпох врастают друг в друга. Как, например, в картине «Космическая мать» учившейся в Москве и поселившейся в Махачкале киевлянки Галины Конопацкой (1911-1989): мадонна-космонавтка с младенцем на руках изображена на фоне дагестанских гор, отсылая разом к Византии, Рериху, русскому космизму, советскому научно-фантастическому мифу о покорении космоса и духам кочевников Великого Шелкового пути. Причем какие-то древние культурные коды работают до сих пор: художники оседлого Кавказа — Грузии, Осетии, Азербайджана — тяготеют к статичным и текстовым образам живописи и графики, художники кочевых Казахстана и Киргизии — к движущимся образам видео. Надо ли говорить, что Marker пользовался большим успехом, и даже коммерческим — так, картины из серии «Поэтическая Антанта» махачкалинца Станислава Харина купил куратор музея Whitney, правда, в собственную коллекцию.

Просветительскую деятельность Slavs and Tatars подержали и различные дискуссионно-образовательные программы ярмарки, пригласив спикеров Каспийского региона и устроив показ фильма Таус Махачевой, и Sharjah Art Foundation, где идет большая ретроспектива малоизвестного в «большой» России махачкалинского художника Эдуарда Путерброда (1940-1993), сценографа, систематически протаскивавшего концептуализм на театральные подмостки. И даже западные галереи: на стенде миланской Laura Bulian Gallery были представлены фотографии и видео «маркерных» Алимжана Жоробаева, Саида Атабекова, Гульнары Касмалиевой и Муратбека Джумалиева, Елены и Виктора Воробьевых, Таус Махачевой. Лаура Булиан открыла галерею в 2008 и говорит, что стала специализироваться на искусстве Средней Азии и Кавказа под влиянием выставок Виктора Мизиано. Успешно выступила и московская Pechersky Gallery, дебютировавшая на Art Dubai с «маркерным» Асланом Гайсумовым и в первый же вечер распродавшая полстенда книжных объектов молодого чеченского художника (€6-11,5 тыс.).

Что касается коммерческой части ярмарки, она изменилась коренным образом и в лучшую сторону, то есть в строну недорого, менее декоративного и более концептуального искусства. Исчезли многие тузы галерейного мира, но это пошло Art Dubai лишь на пользу: вместе с тузами исчезли не только многомиллионные Матиссы и Ротко, но и колониальный флер, связанные с тем, что западные галеристы везли в Эмираты искусство большое, блестящее, абстрактное, коврообразное или с каллиграфией. Тузов, впрочем, хватает: тут и ветеран ярмарки венская Krinzinger, и нью-йоркские Gladstone и Marian Goodman, приехавшие со своим стандартным набором мировых звезд, среди которых попадаются иранка Ширин Нешат или француз алжирского происхождения Кадер Аттиа (цены прессе не сообщают). Однако удачнее вышли стенды тех западных галерей, которые готовили репертуар для местной аудитории. Лондонская Victoria Miro привезла огромные чарующие фотографии (£35 тыс.) и видео (£40 тыс.) Айзека Джулиена на дубайские темы. Гамбургско-бейрутская Sfeir-Semler выстроила практически музейную экспозицию из работ египтянина Ваэля Шауки, ливанцев Валида Раада и Акрама Заатари и сирийца Марвана. А на стенде римской Marie-Laure Fleisch работы двух немок — рисунки Йоринде Фойгт (€45-50 тыс.) и механический объект «Бабочка на вулканическом камне» Ребекки Хорн (€50 тыс.) — выглядели совершенно арабскими по своей графической изысканности. Если западные галереи приобрели более восточный вид, то местные, напротив, смотрелись совершенно по-западному. Лучшая дубайская галерея The Third Line (в ней сейчас как раз проходит выставка Slavs and Tatars) быстро распродала работы модного и дорого иранца Фархада Мошири: поп-артистские с виду полотна, цветные и черно-белые воспроизведения журнальных репродукций, которые при ближайшем рассмотрении оказываются вышиты бисером (до $200 тыс.). И один из самых интересных стендов был у дубайско-тунисской Elmarsa: неизвестные страницы арабского концептуализма, саудовец Абдулазиз Ашур и живущие в Париже тунисцы Мурад Салем, Муна Каррай и Фарах Хелил. Работы последнего забавным образом напоминают серию «По краю» Ильи Кабакова. Тут вообще, словно бы в подтверждение кураторской идеи Slavs and Tatars, то и дело звучат близкие нам мотивы. Скажем, в видео одного из лауреатов The Abraaj Group Art Prize 36-летнего египтянина Басима Магди, которого несомненно ждет большое будущее. Его видеопоэма о некоем городе-государстве, где разучились отличать реальность от мечты и вымысла, вероятно, была создана под впечатлением от египетских политических событий, но почему-то кажется, что речь в ней идет и про Россию.