Антироссийские статьи могут приравнять к государственной измене. Депутат-единоросс Евгений Федоров готовит поправки в Административный и Уголовный кодексы. Президент Фонда защиты гласности Алексей Симонов прокомментировал ситуацию ведущим Олегу Богданову и Максиму Митченкову.
Фото: Максим Кимерлинг, Коммерсантъ
Согласно предложению Федорова, руководителей СМИ будут сурово наказывать за искажение информации во вред государству. Антироссийские статьи, по замыслу автора поправок, будут приравнены к шпионажу и государственной измене. Поводом к изменению законодательства стали публикации, в которых авторы, по мнению парламентария, допускали некорректную трактовку событий в России и государственного переворота на Украине.
М.М.: Вы поддерживаете инициативу?
А.С.: Я категорически поддерживаю эту инициативу, потому что она позволит, наконец, закрыть наше телевидение, если критерии оценки правды и неправды будут объективны.
М.М.: Почему только телевидение? Все СМИ можно закрыть.
А.С.: Потому что на телевидении столько вранья, сколько я слышал за последние недели, у меня просто уши вянут. Ведь вопрос заключается не в том, кто голосует, а в том, кто считает. Господин парламентарий считает, что счетчиком будут они, наши замечательные парламентарии, они будут сами устанавливать законы и сами следить за их исполнением, следить за степенью достоверности того, что происходит. А то, что никто из них толком не информирован, что средства массовой информации на сегодняшний день имеют весьма малую возможность реально отражать события, происходящие в мире, на это им наплевать. Поэтому, на самом деле, если это всерьез, то я бы это всячески поддержал, потому что тогда идиотизм нашей жизни достиг бы апогея.
М.М.: Вы так говорите, как будто депутаты сами будут закрывать каналы и решать, кто правду сказал, а кто неправду. Инициатор этих поправок сказал, что разбираться будут соответствующие органы, которые разбираются в шпионаже, в государственной измене и тому подобном.
А.С.: Замечательно. Когда степень свободы информации начинают определять органы секретных служб, мы уже это проходили. Господин Федоров, наверное, при этом не жил, я-то при этом жил, я-то это знаю. Я это знаю на собственной шкуре, на собственных фильмах, каждый из которых проходил через цензуру редактуры, не говоря уже о вообще цензуре.
М.М.: То есть вы считаете, что сейчас таких антироссийских статей, высказываний, сюжетов нет?
А.С.: Нет, почему? Наверняка есть, а почему, собственно говоря, все должны быть согласны с Россией в том, что она делает? Я не говорю сейчас, правильно это или неправильно. Что за способ добиваться согласия путем запрета несогласных, путем объявления их шпионами?
О.Б.: Если государство вдруг начинает боевые действия, здесь цензура вправе существовать или не вправе?
А.С.: Это очень серьезный вопрос, я не могу однозначно на него ответить, потому что он сломал не одно поколение людей. Скажите, пожалуйста, было ли на пользу России, что после войны количество погибших на этой войне росло постепенно с течением времени? Мы закончили войну, было объявлено, что у нас 7 млн потерь, а потом постепенно достигли того, что Брежнев, наконец, сказал, что у нас 20 млн потерь, а потом оказалось, что их намного больше. Это вот как? Все это, увеличиваясь в количестве, но отдаляясь от реальных событий во времени, шло на пользу России, на пользу ее имиджу, ее образу и так далее. Или нежелание слышать правду о себе мешало людям хорошо относиться к этой стране?
О.Б.: У нас Советский Союз был, а не Россия, идеология коммунистическая, там у них свои тараканы в голове.
А.С.: А у нас сейчас какая идеология?
О.Б.: Сейчас российская пока идеология.
А.С.: Этого я не понимаю.
О.Б.: Мне тоже трудно сформулировать, какая сейчас идеология. Возвращаясь к военным действиям, если государство очень сложные операции ведет, нужно фильтровать информацию, правильно? Если я начну все подряд лепить, туда поехали войска, я увидел, допустим, к Екатеринбургу поехали колонны с танками, было восемь танков и два бронетранспортера. Направление колонн и направление умов — это два разных направления. Средства массовой информации совершенно не обязательно должны сообщать о направлении колонн. Но если это имеет значение?
А.С.: Средства массовой информации должны, в первую очередь, думать о направлении умов.
О.Б.: Сейчас очень важна информация, которая влияет. Я слежу за финансами, западные средства информации следят за передвижениями, которые происходят на Украине. Была информация о том, что куда-то какие-то вооруженные люди передвинулись, эта информация влияет на котировки японской валюты, поэтому они сообщают эту информацию. Утром пришла другая информация, что передвинулись люди в другом направлении, это тоже повлияло на финансовый рынок, поэтому такая информация важна, не прав я?
А.С.: Я согласен, важна, а главное, очень важна информация о том, что за люди в этом камуфляже, которые передвигаются в одну или другую сторону.
О.Б.: Так вот, если я скажу это, не навредит ли это государству в случае, если у нас объявлены какие-то военные действия в этот момент?
А.С.: Объявленных военных действий у нас пока, слава богу, нет.
О.Б.: Я вообще говорю.
М.М.: Скорее, не так. Только если мы что-то скажем и специально соврем.
О.Б.: А я не знаю, вру я или не вру. Мне поступает информация, журналисты не знают, врут они или не врут, потому что они не являются свидетелями приходящей информации.
А.С.: Совершенно справедливо, поэтому я и говорю, что подобная инициатива граничит с идиотизмом.
О.Б.: Опасная работа у нас.