В лондонской галерее Hayward в Royal Festival Hall демонстрируется ретроспектива Роберта Мэпплторпа. Эта выставка — самая полная из когда-либо проводившихся — была отобрана Джермано Челантом, куратором Музея Гугенхайма в Нью-Йорке. За рубежом представлена при поддержке Фонда Роберта Мэпплторпа. Несмотря на сопровождавшие вернисаж протесты, выставка не оправдала ожиданий своих противников: самый скандальный фотограф 80-х на посмертной ретроспективе предстал холодным профессионалом, с равной безукоризненностью снимающим цветы, обнаженную мужскую и женскую натуру, гомосексуальные акты, портреты знаменитостей и детские портреты. Бунтарь, в 80-е повергнувший Америку в шок, в Европе 90-х выглядит наследником европейской классической традиции, апологетом и жертвой гей-культуры.
Роберт Мэпплторп в России больше легенда, чем художник, которого знают по его работам. В Лондоне же, наоборот, никто сегодня не является легендой — мимо британской столицы не проходит ни одна настоящая звезда. Однако огромная ретроспектива Роберта Мэпплторпа стала событием и здесь. Афишами с автопортретом Мэпплторпа увешаны станции лондонского метро, ему посвящены большие статьи практически во всех специализированных художественных и массовых изданиях. Ажиотаж был подогрет и поднятой накануне вернисажа шумихой в прессе: детские благотворительные фонды Великобритании выразили протест в связи с несколькими представленными изображениями, которые при желании могут быть квалифицированы как детская порнография. Устроители выставки обязались предупреждать зрителей о том, что она не рекомендуется для посещения несовершеннолетними. Состав экспозиции изменен не был.
Но ажиотаж — еще не скандал. Похоже, что все-таки основные скандалы, связанные с именем Мэпплторпа, остались позади — в его жизни. Как, впрочем и большинство естественных зрительских реакций на его произведения. Сегодня несколько десятков самых откровенных и некогда смутивших спокойствие толпы снимков не вызывают ничего подобного возмущению или, наоборот, буйному восторгу. И дело не в привычке к самым, казалось бы, непристойным жестам, возведенным в ранг произведения искусства. Суть этих перемен лежит в самом творчестве Мэпплторпа. Он — чрезвычайно холодный художник. Степень его отстраненности от объекта съемки столь высока, что многие работы кажутся построенными по математически выверенной формуле сочетания идеальной композиции, подчеркнутой контрастности и не в меру изысканной светотеневой моделировки объемов. Любое действие в его произведениях — не более чем поза. В них, как правило, нет движения. Нет и прямого обращения к зрителю. При такой технике уже абсолютно не важно, что именно снимает фотограф. Ню, цветы, дети, половые органы, любовные игры партнеров-мужчин — все в равной мере является объектом исследования для фотокамеры художника.
Подобная эстетика родственна католическому искусству, что, собственно, признавал и сам Мэпплторп. Многие его работы строго симметричны, некоторые обрамлены в специально сделанную раму и декорированы подобно алтарным композициям. Его ранние работы предлагают гомоэротическое прочтение темы мученичества в религиозном искусстве, а идея эротизированного страдания была одной из тех, к которым он постоянно возвращался. В работах 80-х очевидны прямые отсылки к ренессансной традиции. Одна из самых знаменитых композиций Мэпплторпа из серии "Томас" — парафраз "Человеческой фигуры в круге" Леонардо. Но соединение традиционных христианских мотивов с образами де Сада и Захер-Мазоха выливается у Мэпплторпа в весьма оригинальную форму. И быть бы ему звездой церковного кича подобно Пьеру и Жилю, когда бы не настойчивое "обнажение" плотского в любом объекте, в любой наиклассичнейшей композиционной модели. Массовое сознание обречено на неприятие этого искусства. Подобно милицейским экспертам времен ранней перестройки зритель Мэпплторпа вынужден каждый раз для себя решать, что перед ним — эротика или порнография. Унифицированные клише здесь не проходят: для эротики слишком уж откровенно и крупноформатно, для порнографии — невозможно эстетизированно и абсолютно холодно.
Почему еще семь лет назад выставка Мэпплторпа спровоцировала громкий скандал, стала причиной отставки известного арт-деятеля и послужила темой обсуждения в Конгрессе, а сегодня воспринимается лишь как ностальгическое свидетельство безумных 70-х? Причиной тому, без сомнения, сам Мэпплторп. Все, что он снимал, демонстративно личное. Он часто заявлял, что фотографирует только то, что знает и то, чем сам увлечен. Это его друзья, его любовники, его желания и фантазии, люди, способные своим существованием подтвердить какие-то его идеи. Это личностное отношение — единственное, что выводит снимки Мэпплторпа за пределы созданного им же безвоздушного пространства формально идеального искусства. Оно же стало и наибольшим раздражителем, который, впрочем, действовал только до смерти художника. С его уходом исчезли и все эти неоглашенные, но более чем осязаемые связи. Исчезла и основная интрига этого искусства. Последним свидетельством ее существования оказались два автопортрета художника. Сорокалетнего фавна со снимка 1985-го года отделяют от измученного болезнью старика всего три года. Но между ними — конец целой эпохи, одним из символов которой и осталось искусство Роберта Мэпплторпа.
КИРА Ъ-ДОЛИНИНА
Выставка работает до 17 ноября по адресу: Royal Festival Hall, London, SE1